"Мгновения решают все"

Глава 32.

Убедившись, что Мэтью и Николь уже оказывают медицинскую помощь, Драко отправился на поиски отца. Решив не терять времени на посвящение кого-либо из Ордена в детали произошедшего, Драко просто передал через одного из колдомедиков записку для Северуса, где кратко сообщил, что Люциус похитил Эвана, и он отправляется выручать своего сына.

Драко подозревал, что теперь, после смерти Темного Лорда, Люциус попытается использовать Эвана как гарантию успеха в переговорах со вновь возрожденным и, хотел надеяться, что новый Министр магии будет более мудрым человеком. В конце концов, одним из первых правил, которому его обучали с пеленок, было требование всегда иметь запасной план, несмотря ни на что. Он так часто это слышал от отца, что девизом Малофев должна была бы быть фраза: «Малофоя нельзя застать врасплох». Сейча Люциус наверняка готов на все.

Решив, что тревожиться о безопасности Эвана — просто нерациональная трата сил, Драко сконцентрировался на размышлениях, что именно его отец сейчас мог пытаться предпринять. Люциусу Эван нужен живым и здоровым, если он действительно хочет выторговать себе что-нибудь. Было бы глупо предполагать, что противная сторона согласится на какие-либо уступки, если ребенок пострадает или, еще хуже, будет мертв. И любой человек, кто провел с Люциусом более двух минут, мог бы утверждать, что тот далеко неглуп.

Взвесив все это, Драко предположил, что его отец не станет прятаться там, где его никто не сможет найти. Люциус явно не захочет провести с трехлетним ребенком больше времени, чем это будет необходимо, да и именно теперь, когда зловоние от поражения Волдеморта все еще витает в воздухе, было самое подходящее время, чтобы выторговать себе свободу. Кто-нибудь, скорее всего, согласится с его требованиями, зная, на что ради них недавно пошел Гарри. Чем более счастливой чувствует себя противная сторона, тем щедрее она может быть для Люциуса. А уж он постарается выжать из этой ситуации все возможное! Кроме того, кто, при неопеределенности нынешнего состояния Гарри, не пообещает все, что угодно, только бы спасти жизнь отпрыска их избавителя? Беспроигрышный вариант!

В магическом мире не нашлось бы ни одного человека, который отказал бы Люциусу Малфою сейчас хоть в чем-нибудь — и тем самым убил бы сына Гарри Поттера, а назавтра его имя появилось бы в «Ежедневном Пророке», навечно покрытое позором. Никто не только не рискнул бы подвергнуться линчиванию всего магического сообщества, но и лично гарриного, что при недавней демонстрации его магической силы и убедительного подтверждения звания самого сильного мага настоящего времени, было бы равносильно самоубийству.

Кто, будучи в своем уме, захочет, чтобы волшебник, владеющий такой невероятной силой, отомстил ему за то, что тот не смог защитить самое для него дорогое? Ответ очевиден — никто! Прикинув в уме наиболее вероятные места, куда его папаша мог бы направиться, Драко трансформировался в волка и помчался вперед.

Неяркие глаза с удивлением наблюдали за анимагической трансформацией и за удаляющейся фигурой волка. Интересно, зачем Драко понадобилось уйти в такое время? Незнакомец принял решение проследить за волком. Решив выяснить, что происходит, мужчина быстро огляделся вокруг, удостоверяясь, что его никто не видит. Никого не заметил человека, отправившегося в погоню по четким волчьим следам на снегу.

Люциус облакотился о неровную поверхность скалы, пытаясь устроиться поудобнее в ожидании своего сына. Он нисколько не сомневался, что в этот самый момент позор его семьи уже отправился на поиски жалкого ублюдка Поттера и, скорее всего, сам старший ублюдок появится вместе с ним, если умудрился выжить после битвы с Темным Лордом. Его господин мертв! Люциус почесал то место на своей руке, где несколько десятилетий гордо носил Темную Метку, а теперь…боль от ее исчезновения была больше психологическая, нежели физическая. Раздраженный потерей, Люциус усмехнулся, взглянув на маленькую скрюченную фигурку, лежавшую у его ног. Мальчишка не издавал практически ни звука. Глаза Люциуса сузились, когда он заметил контраст черных волос с холодной белизной поверхности, на которой лежал ребенок. Как же он ненавидит отца этого мальчишки! Люциус приказал себе разжать кулаки, когда маленькие капельки крови упали с его ладоней, потому что ногти успели прорвать их тонкую кожу.

Чертыхнувшись, что потерял самообладание, Люциус несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. И только после этого снова рискнул подумать о том, кто разрушил все, над чем он так долго работал и ради чего стольким пожертвовал. Только Гарри Поттер в ответе за то, что все пошло прахом. Если бы только он и дальше держался в стороне, или, еще лучше, если бы он просто сдох, когда должен был — в младенчестве, тогда Люциус уже давно занимал бы предназначенное ему самой судьбой место рядом с Лордом. Он был бы только вторым, после Темного Лорда, властелином мира, вместо того, чтобы прятаться сейчас в этой замерзшей пещере, ожидая, когда его враг придет, и тогда Люциус сможет вышантражировать себе свободу в обмен на жизнь его бесполезного сына.

Люциус был просто в отчаянии от осмысления того, что означает их поражение для последователей Волдеморта и общества в целом. Теперь эти чертовы грязнокровки и магглолюбцы снова получат возможность стать полноправными членами магического общества.

Только Мерлину может быть известно, какие маггловские изобретения они попытаются привнести в магический мир теперь, когда основное сопротивление сломлено.

Старший Малфой никогда не понимал, почему многим так трудно понять, что весь магический мир основан на укреплении семьи и селекции наследственности. Если полукровки и грязнокровки так уж стремятся стать частью этого общества, то они должны либо принять его таким, каков он есть, либо убираться прочь. Какое они имеют право что-либо менять? Они никогда не смогут понять, что есть истинные честь и семья, управлявшие магическим сообществом более двадцати поколений.

Поклявшись своими предками, чья чистая кровь струилась в его жилах, Люциус пообещал себе, что из последних сил будет противостоять попыткам модернизировать и изменить общество, исходящим от тех, у кого сомнительная или грязная генеалогия.

От размышлений Люциуса оторвал мягкий звук ударов лап, бегущих по снегу, покрывавшему землю. Неприятная ухмылка медленно исказила его лицо, и мужчина приготовился к встрече со своим сыном. О нет, глубоко укоренившиеся принципы запрещали ему немедленно убить своего наследника — в конце концов, линия Малфоев должна продолжаться, не смотря ни на какие повороты судьбы, но ничего нигде не было сказано о том, что он не может, как следует, помучить его, а уж это он сделает! Пришло время привести в действие свой недавно составленный план.

Вскоре он разглядел за деревьями скалу, у которой они встречались с отцом, когда он учился в школе. Его отец требовал частых отчетов о Поттере и Дамблдоре — от воспоминаний у Драко во рту возник кисловатый вкус. Ему очень повезло, что отец так никогда и не узнал, насколько туманны и неточны были его доклады. В те дни, видно, сам Мерлин охранял его. А теперь, если удача от него не отвернется, то вся его семья скоро будет в сборе.

Замедлив бег недалеко от своей цели, Драко изящно трансформировался обратно в человеческий вид. Он хотел, чтобы эта встреча с отцом прошла на равных условиях. Он не мог позволить своему отцу предполагать, что у него больше власти, чем есть на самом деле. Расправив плечи, молодой человек шагнул вперед, и его движения просто излучали уверенность, которой он не чувствовал.

Надежно спрятав свой страх под маской спокойствия, Драко, наконец, повернулся лицом к мужчине, который участвовал в его зачатии, но не смог достойно сыграть роль отца. — Люциус.

— Драко. Как замечательно, что ты пришел. Удивительно, насколько ты предсказуем, — усмехнулся Люциус, глядя на сына так, как могут смотреть только чистокровные маги. — Это позор, правда?

Не обратив внимания на ехидные слова своего отца, Драко быстро осмотрелся вокруг, ища Эвана. Но даже весь опыт Пожирателя Смерти и, что более важно, вся выдержка Малфоя, не смогли помочь Драко сдержать вскрика и взгляда, полного гнева, отразившегося на его лице, когда он увидел маленькое тельце, все еще лежавшее у ног отца.

Люциус хохотнул, поняв, что именно так расстроило Драко. Чувствуя, что ситуация полностью в его руках, он не смог удержаться, чтобы не поддеть своего наследника, — Мы с твоей матерью возлагали на тебя большие надежды, ты, мальчишка. Каким же разочарованием для нас ты стал — жалкое подобие Малфоя. Я просто счастлив, что твой дед не дожил до того, чтобы увидеть, какой жалкий маг из тебя получился. Только представьте себе: Малфой, отсасывающий Поттеру! Меня тошнит от одной мысли!

Драко решил не отвечать на грубые слова отца — в конечном счете, он их слишком часто слышал и до этого.

Раздраженный, что сын проигнорировал его насмешку, Люциус резко ударил Эвана носком ботинка из драконьей кожи. Маленький мальчик тихо простонал, но не двинулся.

— Я не вижу ничего особо примечательного в этом ребенке. Темный Лорд был в восторге, узнав, что у него есть правнуки, даже если в них и текла гриффиндорская кровь. Он считал, что они все равно станут сильными магами, а один из них неприменно пойдет по его стопам и станет наследником.

Люциус нахмурился, вспомнив, что его господина больше нет. — Но теперь, в свете всего случившегося, то, что он чувствовал, больше не имеет никакого значения — твой драгоценный Поттер позаботился об этом.

— Я, конечно, со всем этим не был согласен, — ровно сказал Люциус — его раздутое самомнение сквозило в каждом слове. — Того, кто испачкан Поттером, уже не исправишь. Их кровь все равно разрушила бы все надежды, как бы сильно Темный Лорд ни старался.

Люциус еще раз взглянул на бледного мальчика, лежащего в снегу. — Позор, что единственные наследники Слизерина так запачканы, заражены не чем-то, а именно Гриффиндором!

Драко изо всех сил стиснуз зубы, услышав болезненный всхлип Эвана; он не удивился бы, сломайся сейчас один или сразу несколько его белоснежных зубов под таким давлением. — Итак, я пришел. Мне кажется, мы уже покончили с шуточками и можно перейти к делу, не так ли? Какого дьявола тебе нужно? — спросил Драко, до этого молча слушавший своего отца.

— Тише, тише, Драко. Пусть ты и забыл многое, что я пытался вбить в твою голову, но ты мог бы продемонстрировать хотя бы немного уважения. Уверен, что хотя бы это я заслужил за все то время и деньги, которых ты мне стоил, если уж ты не хочешь признавать ничего другого, — ответил Люциус, и его глаза могли поспорить своим холодным блеском с бриллиантами.

Не желая теряться под жестоким взглядом отца, Драко, ничем не мог помочь себе, кроме как думать, насколько же сильно он ненавидит этого человека. — Обойдешься, — рявкнул он в ответ. Окинув отца ответны взглядом, от которого многие взрослые мужчины могли бы наделать себе в штаны, он попытался понять, к чему именно отец ведет этот разговор. — И на что теперь ты собираешься купить себе свободу? На жизнь Эвана? Боже, меня тошнит от тебя. Только представить — в своем восполенном мозгу ты действительно считаешь себя лучше тех, кто раз за разом побеждал тебя и твоего господина-извращенца!

Прежде чем Драко успел продолжить свою мысль, его голова резко дернулась от пощечины, которой наградил его отец. Сила удара была так велика, что у Драко перед глазами некоторое время плясали искры.

— Заткнись! Как ты смеешь оскорблять меня и нашего Лорда — ты, шлюха! — Люциус постарался усмирить свой гнев, понимая, что не должен убивать сына. Успокаиваясь, Люциус некоторое время смотрел вокруг, а потом вновь вернулся к изучению молодого мужчины, стоящего перед ним.

Ни Люциус, ни Драко не знали, что в этот момент за всеми событиями внимательно следила еще одна пара глаз. Увидя, как обострилась ссора между отцом и сыном, обладатель этой пары глаз думал только об одном — как, черт побери, он сможет убрать сына Гарри из этой потенциально опасной ситуации.

Собравшись с мыслями, Люциус вновь обратился к сыну. — Чего я никак не могу понять, Драко, так это почему после того, как я практически швырнул весь мир к твоим ногам, ты отверг все и бросился вслед за Поттером? Из всех людей на земле — почему именно он? Что он мог предложить тебе, чего у тебя еще не было?

Драко был шокирован: конечно же, его отец не может всерьез спрашивать об этом? Что мог Гарри предложить ему? «Попытайся представить себе — все, ублюдок!»— Хотел выкрикнуть Драко, но сдержался. Глубоко вздохнув, Драко спокойно ответил, — Есть много вещей в этой жизни, о которых я никогда не узнаю, но в одном я уверен абсолютно — если ты до сих пор не знаешь, что дает мне Гарри, то ты гораздо больший дурак, чем я думал раньше!

Драко резко увернулся, когда отец попытался ударить его во второй раз. — Достаточно этого дерьма. Просто скажи мне, чего ты хочешь, чтобы мы с Эваном могли уйти.

Люциус рыкнул, пытаясь придумать хоть какой-нибудь способ убить своего наследника, а самому выйти сухим из воды. Он боялся не наказания Министерства — о нет, его ожидает наказание похуже всех тех, что могли бы придумать нелепые дураки, сидящие в правительстве, если он убьет Драко. Захлебываясь яростью от предательства порождения его собственных плоти и крови, он чуть не бросил в сына убийственным проклятьем, когда увидел Драко сегодня в волчьем обличие, впервые. Ему было почти плевать на все последствия.

На секунду Люциус даже пожалел, что он — Малфой, потому, что это значило принадлежать к проклятому роду. Никто, за исключением самих членов семьи, никогда не слышал того, что традиционно передавалось из уст в уста при рождении нового наследника. Люциус узнал о проклятии от собственного отца только вскоре после рождения Драко. Как бы невероятно это ни звучало, но правда заключалась в том, что много-много поколений назад гордая чистокровная династия умудрилась сама себя проклясть!

Больше двухсот лет тому назад тогдашний глава семейства Малфоев узнал, что его жена в течение пяти лет тайно убивала в своей утробе еще нерожденных детей, дабы оставить семью Малфоев без наследника. Глупая женщина знала, что муж не испытывает к ней любви, и после того, как наследник будет зачат и рожден, ее муж, скорее всего, никогда больше не вернеться в ее постель, а станет искать развлечений на стороне. И, чтобы удержать его при себе, всякий раз, как случалась беременность, она убивала неродившегося ребенка прежде, чем кто-либо успевал узнать о ее положении. Она думала, что таким образом удасться удержать мужа в своей постели. Пусть ее план по коварству и был достоен самого Слизерина, он ужасным образом отразился на ней самой.

Когда лорд Малфой узнал душераздирающую правду, он впал в дикую ярость и проклял ее саму, всех членов семьи Малфой и тех, кто состоит с ними в браке, поровозгласив, что если Малфой попытается осознанно убить наследника рода, рожденного или нет, то эта попытка обернеться против него и незадачливый убийца умрет сам.

Люциус, быть может, и рискнул бы, в надежде, что проклятие не сработает, но брат деда попытался убить его на дуэли, когда они еще были молоды, и мгновенно погиб от собственного проклятья. Нет, убийство сына — явно не выход.

— Хорошо. Я хочу получить полный иммунитет и передачу в свое личное распоряжение всего имущества рода Малфоев.

Драко даже не вздрогнул — меньшего он и не ожидал. — Мне посрать на все малфоевские деньги, можешь забрать их и засунуть себе в задницу. Но ты знаешь, что у меня нет такой власти, чтобы гарантировать тебе полную неприкосновенность. Как ты можешь надеяться, после всего того, что натворил, что сможешь отвертеться от поцелуя дементора или пожизненного заключения в Азкабан — выше моего понимания.

— Драко, разговор, ведь, не о том, кто что заслужил, не так ли? — Люциус прервал свою речь для еще одного, не очень-то нежного пинка ногой в бок Эвана. — Думаю, у меня есть кое-что, что ты отчаянно хочешь получить назад.

Драко пришлось полностью сосредоточиться на том, как договориться с Люциусом, когда Эван снова застонал от боли.

Зная, что ему надо что-то предпринять, но, в то же время, не желая поддаваться отцу, Драко пытался придумать способ убрать Эвана отсюда подальше. — Я могу тебе пообещать, что если ты сдашься и отпустишь Эвана невредимым, мы оба — и я, и Гарри — сделаем все возможное, чтобы смягчить твое наказание или добиться твоего досрочного освобождения.

— Так значит, Поттер все еще жив? Когда он не явился вместе с тобой за своим ублюдком, я понадеялся, что Темный Лорд сумел прикончить его прежде, чем сам принял смерть, — проворчал Люциус, изо всех сил оттягивая перговоры, пытаясь дать себе время подумать, как отклонить предложение Драко.

Боль от неизвестности судьбы Гарри пронзила его, когда он услышал бессердечные слова своего отца, и Драко не смог решить, как ему следует ответить. Он не хотел давать отцу шанс подумать, что Гарри, возможно, покинул этот мир навсегда. Такая информация совсем не поможет решить сложившуюся ситуацию. Но с ответом Драко, слава богу, мог некоторое время подождать, потому что малыш у ног Люциуса зашевелился.

Эвану было холодно и страшно. У него все болело, и он хотел к папочке. Не зная, где он, и кто тот мужчина, что забрал его от брата и Николь, он мог только отчаянно хотеть вернуться домой и вновь увидеть своих близких. Чувствуя себя не очень хорошо, Эван часто закрывал глаза, безуспешно пытаясь сохранять ясность сознания каждый раз, как получал пинок. На какое-то мгновение, прежде чем он в последний раз потерял сознание, ему показалось, что он услышал голос своего отца Драко. Но мальчик уже был слишком слаб и напуган, чтобы позвать его. Он не хотел, чтобы большой злой дядька, который был так похож на его отца, разозлился и снова сделал ему больно. Эван поморщился, все еще чувствуя боль в том месте, куда дядька ударил его в последний раз. Но вскоре Эван вновь провалился в забытье.

Через некоторое время Эван застонал и очнулся. Ощущение того, что он лежит на холодном снегу, усилило его инстинкты, и он затаился, пытаясь выяснить, что с ним происходит. Когда мир вокруг него снова обрел черты, Эван вновь удостоверился, что слышит голос Драко. Драко был сердит — очень сердит. Эван задрожал от страха, услышав грубые слова отца, обращенные к тому человеку, который забрал его. Хоть он и не понимал значения этих слов, но был абсолютно уверен, что отец сердится на плохого дядьку, а не на него.

Собравшись с духом, Эван решил дать знать своему отцу, что он здесь и хочет пойти домой с вместе ним. — Отес…Пожалуйста, отес, помоги мне!

Эти тихо произнесенные слова произвели больший эффект, чем всё, сказанное за весь прошедший день. Оба, Люциус и Драко, замерли — один в недоверии, второй от облегчения.

Придя в мгновение ока в себя, Люциус схватил Эвана за шкирку и быстро притянул к себе. — Что ты сказал?

Эван отказывался смотреть на плохого дядьку, который держал его так больно. Вместо этого он посмотрел на своего отца, глотая слезы. — Отес, я хочу домой! Я хочу к папочке!

Драко почувствовал, как сердце застряло в горле от плача сына. Проглотив слезы, Драко попытался говорить как можно непринужденнее. — Я знаю, мой маленький, — произнес ободряюще Драко. — Эван, все будет хорошо, сынок, я обещаю. Скоро ты ляжешь в свою кроватку вместе со своим кроликом.

Эван хлюпнул носом. — И Мэтти тоже?

Драко заставил себя улыбнуться. — Конечно, и Мэтти тоже будет спать на соседней кроватке рядом с тобой. — Не обнаружив явных ран на теле своего сына, кроме нескольких синяков, Драко, все же, хотел удостовериться, так ли это. — Ты в порядке? Что-нибудь болит?

Драко почувствовал, как его сердце заколотилось, когда грустное маленькое личико качнулось — «нет».

— Держись малыш. Ты такой умница, и я очень горжусь тобой, но мне надо, чтобы ты пока оставался сильным еще немного, хорошо?

Увидев, как страдание на личике сына немного уменьшилось от этих слов, Драко чуть успокоился, но радость продлилась недолго.

— Что все это значит? — потребовал объяснений Люциус, немного неуверенно и, впервые за весь вечер, испугавшись.

— О, уверяю тебя, ты понял все правильно. Эван — мой сын. Я — его отец. — Гордость сквозила в каждом слове Драко

— Что за чепуха? Ты не можешь быть его отцом, эта сомнительная честь принадлежит Поттеру, — с сарказмом прошипел Люциус.

— Верно, отец. Гарри — отец, родивший близнецов, а я — их второй биологический отец. Они настолько же Малфои, насколько и Поттеры.

— Нет. — Люциус взвизгнул от ужаса, его злость мгновенно угасла от этого открытия. — Они не могут быть...

— Но они есть! — Драко почувствовал, что это его шанс, и ему надо было выжать из него все возможное. — Посмотри на него. Просто посмотри внимательно хоть раз, и ты увидишь правду — она написана прямо на лице.

Люциус окинул сына тяжким взглядом, прежде чем повернуться к мальчику, которого держал на руках. Уверенно взяв лицо ребенка за подбородок, Люциус повернул его к себе, не уверенный, однако, что готов узнать секрет, предположительно скрытый во внешности мальчишки.

Вскоре он оказался лицом к лицу с отпрыском Поттера. Критично оглядев ужасающие черты малыша, Люциус почувствовал, как его сердце бешено забилось, когда он узнал знакомый овал лица, высокие скулы и форму носа, один в один повторяющую нос Драко в том же возрасте. И его сердце едва не перстало биться, когда мальчишка в его руках ахнул и открыл свои глаза, до этого крепко зажмуренные от страха. Люциус получил окончательное подтверждение, которого не хотел видеть. Сверкающие глаза не были зелеными, как у Поттера, но они сообщали не меньше — они были уникального светло-серого цвета, не просто какого-нибудь серого! Нет, эти глаза были серебристыми, и только в одной семье рождались дети с таким цветом глаз. Больше невозможно было отрицать очевидное. Этот ребенок — Малфой! Он был рожден от Драко, что делало его и его брата наследниками, следующими за Драко.

Увидев, как неверие на лице его отца сменяется отвращением, а затем быстро возвращается к знакомой, ничего не выражающей маске, которую тот обычно носил, Драко понял, что только что выиграл. Пусть он так никогда до конца и не понял, зачем его отец постоянно повторял ему, что, как наследник Малфоев, он не может быть убит членами малфоевской семьи. Это не спасало его от жестких побоев, но он выжил, а теперь выживет и Эван.

— Он — наследник Малфоев. Ты не можешь убить его, Люциус.

Но он даже не расслышал слов Драко — Люциус продолжал смотреть на своего внука. То, что его собственный род был сейчас так же опозорен, как и линия Темного Лорда, вызывало у него жуткое отвращение. Но он не мог с собой ничего поделать — у него появилась надежда на будущее, когда он заглянул в невинные глаза ребенка в его руках. Его род продолжится, и теперь в нем будет течь благородная кровь Салазара Слизерина. Малфои будут жить, и, став потомками «Великого Гарри Поттера», они найдут свое место под солнцем, и у них будет огромное влияние на заново созидающийся магический мир. Возможно, когда нибудь, его потомки смогут продолжить то, чего не сумел сделать он, и вернут этому миру величие и славу.

— Все кончено, отец. Твой хозяин мертв, Пожиратели Смерти уничтожены — пришло время сдаваться. Отпусти Эвана.

Люциус, сбитый с толку, поднял голову, только сейчас поняв, что Драко продолжал с ним говорить все то время, пока он думал о другом. В тот момент, когда он попытался собраться мыслями, что-то с силой толкнуло его в спину. Потеряв точку опоры, он выпустил Эвана из рук.

Перепугавшись, Драко равнулся вперед, видя, как его отец неожиданно начал заваливаться вперед. Кто-то прошмыгнул между ним и Люциусом и быстро выхватил Эвана из лап деда. Этот кто-то встал рядом с Драко, не сводя глаз с палочки с Малфоя Старшего.

— Уизли? — недоверчиво спросил Драко, поскорее отбирая палочку у отца.

— Да. Думаю, у меня есть кое-что, принадлежащее тебе, Драко, — сумел выдохнуть Рон, все еще тяжело дыша от прилива адреналина и передавая Эвана благодарному отцу.

— Ты проследил за мной? — Драко не мог избавиться от изумления, что именно Рон спас его сына, которого он теперь крепко сжимал в объятиях.

Рон кивнул, но все его внимание было сосредоточено на Люциусе. — И это оказалось чертовски трудно с моей-то ногой. — Рон нахмурился, потирая ногу, на которую прихрамывал. — Ты умчался так быстро, что я уж решил, будто ни за что не смогу тебя догнать. Я так рад, что ты не ушел далеко, а то мне бы пришлось все еще тащиться по снегу, — уныло добавил Рон.

— Отличный маневр, — сказал с улыбкой Драко. — Я и не знал, что ты так умеешь.

Рон покачал головой, не понимая, подкалывает его Драко или же оскорбляет его смелость. Решив, что он просто подшучивает, Рон ухмыльнулся. — Ну да, я не мог воспользоваться магией — он так крепко держал Эвана. Я не хотел рисковать, потому что он мог упасть и придавить ребенка. Выбор был небольшой, поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как прыгнуть на него сзади.

Удовлетворившись ответом Уизли, Драко кивнул, и между ними воцарилась тишина, когда они оба подумали, как близки были к потере этого драгоценного ребенка.

— Спасибо, спасибо тебе за помошь, — искринне произнес Драко дрожащим голосом. Теперь, когда опасность миновала, Драко почувствовал сильное облегчение от того, что с его сыном все в порядке.

Зная, чего стоило бывшему врагу выразить свою благодарность, Рон просто кивнул. — Пошли, нам надо доставить этот кусок дерьма в Хогвардс — пусть Министерство разбирается, что с ним делать. Кроме того, может, уже появились какие-нибудь новости о Гарри.

Надежда, прозвучавшая в голосе Рона, пока он говорил, заставила Драко понять, как много Гарри все еще значит для этого человека. С самого их возвращения в Хогвардс Рон и его семья пытались помириться с Гарри, но все было тщетно.

Тем не менее, они продолжали свои безуспешные попытки, даже когда Гарри ясно дал им понять, что никогда не сможет простить и забыть, как они поступили с ним. Но, несмотря на все это, они все еще продолжали любить и, если судить по случившемуся, очень сильно любить его.

Почувствовав, что в их отношениях изменилось что-то важное, Драко быстро улыбнулся Рону. — Пошли, а то Северус с Сириусом поубивают друг друга, разыскивая нас, — сказал Драко, наполовину в шутку, наполовину серьезно.

Довольный дружелюбной улыбкой Драко, Рон улыбнулся в ответ. Он был так напуган, поняв, что Люциус удерживает одного из сыновей Гарри в заложниках. Будучи до мозга костей гриффиндорцем, он заранее был уверен, что никогда не простит себе, если не попытается помочь малышу. Несмотря на то, как Гарри относился к нему и его родным, Рон привык считать мальчика своим племянником, постоянно видя его в замке, и должен был сделать все возможное, чтобы малыш вернулся к своей семье.

Отправившись в свой медленный путь назад в замок, Рон вспоминал события этого дня. Битва была просто ужасна — худшая из всех тех, в которых принимал участие Рон. Из-за полученной раны он больше не участвовал в сражениях, а занимался стратегией. Все знали, что эта битва станет поворотным моментом в этой войне, поэтому Рон и Гермиона уговорили Альбуса позволить им участвоать. Им нужно было быть там и видеть все своими глазами. Они были не согласны выслушивать воспоминания других людей об этом дне после.

Рон сглотнул, вспомнив, что он почувствовал, когда обнаружил, что рядом с ним больше нет Гермионы. В панике он искал ее, казалось, несколько часов, найдя женщину лежащей в снегу всего несколько минут спустя. Ужаснувшись, что опаздал, и его жена погибла, отдав свою жизнь в защиту их мира, как сделали уже многие члены его семьи, Рон запрокинул голову и завопил, чего не делал никогда раньше.

Он даже не слышал заклятья, угодившего ему в спину, но зато прекрасно почувствовал его. До этого он всего несколько раз попадал под действие Круциатуса — боль прошила его, как горячий нож масло. Слава Мерлину, проклятие не длилось долго. Упав на землю рядом с женой, Рон был благодарен, что среди всего этого хаоса и суматохи небольшая группа колдомедиков нашла к ним дорогу. Его накрыло такое облегчение, какого он раньше не испытавал, когда целители сообщили, что с Гермионой все будет хорошо, после того как она немного отлежится и получит должный уход. Проглотив восстанавливающее зелье, выданное ему колодомедиками, Рон вернулся в бой, уверенный, что его жена в надежных руках.

Снова вспоминая об этих ужасных минутах, Рон мог поклясться, что видел мелькание пурпурной мантии прежде, чем боль от заклинания прекратилась. Возможно, это просто его мозг сыграл с ним злую шутку именно в тот момент, когда все чувства были обострены до предела, но Рон был уверен, что у него появился перед Гарри еще один долг.

Он чуть не прыгал от счастья, что его чертова нога или последствия от других заклятий, попавших в него в этот день, не мешали ему слишком сильно, и он сумел помочь спасти мальчика. Война окончена благодаря Гарри, и теперь, когда Гарри вернется, он найдет свою семью, ждущую его, как и должно быть. Если честно, то это меньшее, что мог сделать Рон для своего старого и самого дорогого друга.

Не удержав вздох облегчения, Рон попытался представить себе, как чувствуют себя сейчас Драко и Эван, после неудавшегося похищения. Под пристальным наблюдением Рона они медленно продвигались к Хогвардсу, выстроившись цепочкой. Впереди шел Драко с Эваном на руках, за ними следовал разоруженный Люциус, а Рон шел последним, держа его под прицелом. Они возвращались туда, где их ждали, скорее всего, уже очистив поле битвы и собрав новости о раненых и погибших.

Они прошли совсем немного, когда прозвучали самые ужасные слова.

— Авада Кедавра!

Рон замер, увидев зеленый луч, летящий прямо туда, где стоял Драко с Эваном на руках. Его затошнило, когда он понял, что находится слишком далеко, и с его гребанной ногой ни за что не поспеет вовремя. Все оказалось, в конечном итоге, бесполезно — Гарри все-таки потеряет свою семью.

Услышав Смертельное проклятие, Драко резко развернулся на звук, и тут же пожелал, чтобы не делал этого, поняв, что заклятие убьет их обоих — и его, и Эвана. В последний момент он закрыл глаза, попытавшись развернуться и прикрыть собой Эвана, отчаянно надеясь, что зеленый луч попадет только в него и не поразит любимого сына.

Он подумал в этот момент о своем любимом, он мгновенно взял себя в руки, собираясь ощутить эффект заклятья, которое смог пережить только его партнер. Он мысленно взмолился, чтобы Гарри выжил после самосожжения — только так Мэтью не останеться совсем один. Но прежде, чем он успел подумать о чем-то еще, тихий стук падающего тела достиг его ушей. Драко знал этот звук — он слышал его слишком часто во время войны. Открыв глаза, Драко обнаружил, что смотрит в безжизненные серебристые глаза отца: по какой-то непонятной причине проклятье не достигло своей изначальной цели, и вместо этого забрало жизнь Люциуса. Инстинктивно отпрянув, не желая еще раз подставляться, Драко бросился, прижимая Эвана к груди, лицом в снег, и как раз вовремя — зеленый луч пролетел у них над головами, едва не настигнув.

У нападавшего не оказалось шанса попытаться в третий раз — Рон выстрелил собственным Смертельным проклятьем в Пожирателя. Рон не промазал, а у Пожирателя Смерти не оказалось никого, пожелавшего пожертвовать своей жизнью ради него.

Драко перекатился по снегу, в шоке от того, что только что произошло. Плачуший Эван вернул Драко к реальности, и, убедившись уже в который раз за сегодняшний день, что с сыном все в порядке, или, хотя бы, что можно надеяться на его нормальное состояние после всех этих испытаний, Драко сел, не чувствуя, что весь дрожит.

Зная, что Драко потребуется немного времени, чтобы прийти в себя, Рон плюхнулся в снег рядом с ним. — Не могу сказать, что жалею о его смерти, Драко, — осторожно начал Рон. — Но я скажу тебе вот что: Люциус добровольно принял на себя то проклятье. Это не было везением, что оно не попало в вас, а ударило в него. Я видел, как он прыгнул, заслоняя тебя и ребенка.

Драко устало провел рукой по глазам — тревоги этого дня, наконец, подкосили его. — Я оценил его жертву, Рон. Не волнуйся, я сам не могу утверждать, что жалею о его смерти. Так даже проще, мне кажется. Для всех было бы сложнее, если бы он получил поцелуй, или его поместили бы в тюрьму.

Решив оставить Люциуса там, где он лежал, а потом просто отправить кого-нибудь за его телом, усталые Рон, Драко и Эван поднялись на ноги и, соблюдая осторожность, снова побрели к Хогвардсу.

[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18]
[19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [29] [28] [29] [30] [31] 32 [33] [34]
[эпилог]

...вернуться в комнатку со слэшем...