Минуты тянулись так медленно, что Гарри уже начал подпрыгивать в кресле от нетерпения. Чуть не свернул со стола чашку и, вспомнив отчего-то давно заброшенную вредную привычку, начал сосредоточенно грызть ноготь на левом мизинце.
- Нет, ну так не годится, мистер Поттер, - резкий голос Цирцеи прорезал гнетущую тишину, и Гарри вздрогнул от неожиданности.
Не дав парню опомниться, колдунья взмахнула палочкой, и - о, чудо! - вместо злосчастной пижамы Поттер обнаружил на себе свои собственные джинсы, рубашку, купленную вместе со Снейпом и родную свою старую куртку. Откуда же она это взяла?
- Это лучше, чем пижама, не правда ли? Не волнуйся, я могла забрать это у тебя из дома только когда ты рядом. Так что ночью я к тебе не ворвусь, мой хороший, - с хитрой улыбкой пояснила Цирцея.
- Спасибо, - смущенно пробормотал Поттер, приходя в себя от изумления, - чудесно.
Чуть слышно тикали старые часы, в шкафу раздался тихий скрежет - боггарт или просто мышь - чашка чая со стуком опустилась на мореную столешницу. Гарри закусил губу.
И чуть не вскрикнул от неожиданности, когда комнату вновь залило голубоватое свечение: в камине заиграли огоньки волшебного пламени, раздался грохот, секунда - и в пыли, в каплях дождя в комнату буквально вывалился профессор Снейп.
Какое-то время - Гарри показалось, что не меньше минуты, - они с профессором буравили друг друга взглядами, не замечая умоляющих жестов и окликов Цирцеи.
- Так вот зачем ты меня позвала, - медленно отчеканил Снейп, с трудом отворачиваясь от Гарри. - Признаться, не ожидал.
- Северус, дорогой… - Цирцея очень ловко обежала его и схватила под локоть, - Гарри пришел ко мне, потому что ему необходимо с тобой поговорить.
- Неудивительно, - профессор так крепко сжал ручку кресла, что она заскрипела, - только мне с ним говорить незачем. Я наговорился уже этим утром с репортерами.
- Я тоже, - неожиданно твердо сказал Гарри, вскакивая с кресла, - у меня не меньше проблем, чем у вас, профессор.
- Возьми чаю, Северус, милый, - колдунья робко подтолкнула ему чашку.
Но Снейп и не думал двигаться с места.
— Вы сами навлекли эти проблемы на себя и на меня в придачу, Поттер. Я сильно жалею о том, что встретил вас на каникулах, и тем более о том, что… - Садись, садись в кресло, - Цирцея, пытаясь сгладить конфликт, осторожно потянула профессора за рукав, но тот так раздраженно дернулся, что она предпочла отойти подальше. Гарри так и стоял у столика, краснея, бледнея и мечтая если уж не родиться заново, так хотя бы умереть прямо на этом месте.
- Я принял вас в своем доме, Поттер, я провел вместе с вами несколько дней. Вы первый человек, с которым я вот так вот делил свой отдых, - Гарри затаил дыхание, - в благодарность за это я получаю отвратительнейшую газетную статью и армию журналистов у порога.
- Но… вы…
- Называйте меня «сэр».
- Сэр, я… я не думал…
- А думать вообще вам не свойственно, - отрезал Снейп.
- Я сожалею о произошедшем.
Не уходи, пожалуйста, пожалуйста, не уходи…
- Понятное дело, - буркнул профессор и, взмахнув мантией, в два шага преодолел расстояние от гостиной до выхода, - прощайте, тетушка.
Цирцея бросилась за ним, однако дверь с грохотом захлопнулась перед её носом.

Часы оглушительно пробили час дня, облезлая кукушка на растянутой пружине выскочила из деревянного гнезда; лампочка болезненно задребезжала и стала мигать, перегорая, колода карт, разлетевшаяся от взмаха снейповского рукава, пестрым ковром застелила грязные керамические плиты.
Гарри, опешив, так и стоял у кресла, не отводя взгляда от двери, будто надеясь, что она вот-вот, заскрипев, отворится, и профессор вернется.
- Что же ты ждешь? - почти рассерженно окликнула его Цирцея.
- Что?
- Бегать умеешь? - её пронзительно-голубые глаза ярко сверкнули в полутьме коридора, и это оказалось последним воспоминанием Гарри об этом странном месте и его взбаломошной хозяйке.
С силой рванув на себя дверь, Поттер кинулся на улицу. Первые секунды ему казалось, что он ослеплен — жуткая резь в глазах не давала ему покоя: потом же зрение его адаптировалось к ослепительно-яркому свету - тысячи разноцветных бликов на заснеженном тротуаре и пронзительная белизна падающего снега - пушистого рождественского снега.
Прохожих словно запорошило искрящейся серебряной пылью, улица за полтора часа, что он провел у колдуньи, превратилась в ожившую декорацию к школьному новогоднему спектаклю. Прохожие проносились мимо под снегопадом, и определить, кто из них профессор, едва ли представлялось возможным. Но Гарри всё равно бежал вперед, стиснув зубы и огибая людей, отыскивая Снейпа. Пару раз его окликнули, то ли узнав, то ли просто возмутившись тем, что отдавил кому-то ногу или пихнул локтем.
Сквозь туман и летящие снежинки дорогу было не разглядеть - одинаковые переулки расходились направо и налево, дорога вилась между одинаковыми пестрыми лотками. Поняв, что заблудился, Гарри совсем отчаялся. Снег из мягкого стал неожиданно холодным и колючим, солнце куда-то исчезло. Он совсем выбился из сил: бежать дальше не представлялось возможным. Да и то понятно, что если он не сумел догнать Снейпа в первые несколько минут, то потом тот, очевидно, аппарировал, и теперь профессора искать уже бессмысленно.
Ну ладно, Снейп аппарировал, а ему-то что делать? Денег у него с собой нет: разумеется, Цирцея не захватила их вместе с одеждой. Домой заявляться нельзя - репортеры и Джинни. Магазин колдуньи ему теперь вовеки не отыскать. Гарри поежился.
Мерлин, и что же теперь с ним будет? Дождется начала учебы, вернутся в школу… А там? Снейп, Снейп и опять Снейп. Слух о них с профессором облетел всю магическую Англию. То, что ждет его в школе, не пожелаешь и врагу.
Подул ветер, пробирающий до самых костей, и Гарри засунул озябшие ладони в карманы. И тут же удивленно захлопал ресницами: там что-то было.
Гарри извлек на свет божий помятый маслянистый сверток и даже не сразу сообразил, что это было. А потом вспомнил. Ну конечно же, его покупка! Она родом из этих самых мест, из бескрайнего Кэмден-Тауна. Он хотел уже запихнуть волшебный гриб обратно в куртку, но перед глазами возникла лицо ухмыляющегося парня-продавца, таинственно ему подмигивающего.
- Один гриб - и стулья будут прыгать по потолку, а сам Кришна - лизать твои пятки, приятель… С этой штукой везде хорошо, весело в любой компании.
Он мало представлял себе тогда, что значили его слова - он не понимал их и сейчас. Компании у него нет, он был в полном одиночестве. Полная неразбериха, жуткий холод и дикая тоска. Снейпа уже не найдешь, объяснить ему что-либо не представляется возможным, а он со своими чувствами очень крепко влип.
Ну тоже мне, нашел в кого влюбляться! Бог мой, ну разве нельзя было запасть на какого-нибудь Джеффа, Криса или Эдварда - кого-нибудь смазливого и восторженного из бесчисленной рати его поклонников? Или на какую-нибудь Мэри, Мегги и хотя бы ту же Джинни? Не было бы никаких проблем! Но нет, его угораздило проникнуться большим и светлым чувством именно к жесткому, немолодому и не самому приятному человеку. А потом полностью разрушить какие-либо шансы на взаимность, которые, кстати говоря, были! Более того, раздуть из этого скандал международного масштаба и полностью отравить себе последние годы в школе.
В это минуту Гарри ощутил столь сильное отвращение к самому себе, что ему стало больно смотреть на людей, бегущих мимо под снегопадом: все они казались ему довольными и счастливыми. Злясь на себя и отчаянно себя жалея, он свернул в очередной переулок, который оказался глухим и темным тупиком. Пару раз ударив в безответные каменные плиты стен, он зачем-то вынул пакет. Затхлый сладковатый запах плесени ударил в нос: Гарри понял, что гриб совершенно протух.
Поморщившись, он замахнулся свертком… Но, сам не понимая почему, опустил руку. А потом откусил от волшебного гриба. Что ж, он совершенно потерянный человек, так пусть хоть Гришна-или-как-его-там полижет ему пятки.
Несколько минут ничего не происходило - только мерзкий привкус во рту. Все оставалось на своих местах, Кришна не появлялся. Только вот Гарри почему-то подумал об Алисе из Страны Чудес: когда-то она тоже откусила кусочек волшебного гриба и выросла вышиной в дерево. Ему показалось, что его пальцы тоже стали удлиняться, распухая, словно под действием оборотного зелья с волоском Кребба: ботинки болезненно сжали ступни, и Гарри опустился прямо на тротуар: так боль уходила. Откусил ещё кусочек: ну надо же понять, как оно действует!
Ещё немного: и в голову стал задувать холодный декабрьский ветер. Да, прямо в голову. Через уши, как же ещё? Гарри хихикнул. Но вот потом ему пришлось несладко. Сидя прямо на замерзшем тротуаре, он сражался с невидимым полчищем крыс. Они наступали со всех сторон, поблескивая кривыми желтыми зубами в полутьме из-за мусорных баков. Гарри отталкивал их ногами, и они, радостно суча лапками, разлетались во все стороны, словно семена, выбрасываемые созревшим цветком. Крысы сменились воздушными шарами, а те - белыми мячиками для пинг-понга, легко цокавшими по обледенелому асфальту.
Из минуты в минуту становилось всё холоднее. Картинки, сменявшие одна другую, словно декорации на вращающейся сцене, закончились, оставив только сладковатый привкус гнили во рту и ощущение жуткого, нечеловеческого холода. В голове загудело, ноги перестали слушаться своего хозяина. Впрочем, руки тоже. Совершенно обессилев, Гарри закинул голову назад и закрыл глаза. Он тут же провалился в мягкое бархатное забвение, почему-то пахнувшее сухими травами и степной полынью.
…Он спал, сидя на заснеженному асфальте в одном из маленьких темных уголков Кэмден-Тауна; ему снились чабрец и медуница, начищенный медный котел, а ещё руки - длинные узкие ладони с очень чувствительными сухими пальцами - ровными короткими ногтями и едва заметными потемнениями - следами впитавшегося в кожу яда. Круглая косточка на запястье. И голос - глубокий, хрипловатый, способный передавать тысячи нюансов интонаций. Чуть взволнованный, тревожный. Поттер. Строго, вопросительно. Поттер. Десять баллов с Гриффиндора. Поттер… Гарри. Гарри. Гарри.
Вот так, громче. Громче. Гарри.
- Гарри!
Сильные руки растирают его закоченевшие ладони, восковые щеки.
- Поттер, черт тебя побери!
Его рывком с асфальта, но ноги отказываются держать, и тогда его подхватывают на руки; Гарри, уткнувшись лицом в воротник зимнего пальто, чувствует тот самый особенный запах диких трав.
- Очнись, Поттер, немедленно очнись, слышишь? Ты слышишь меня?!
Руки так крепко прижимают его к твердому теплому телу, что голос - тот самый глубокий чудный голос - раздается у самого его уха. Гарри растворяется в нем без следа, ему так хорошо и уютно, что в это трудно поверить… Неужели Снейп волнуется? Он переживает? Из-за чего…
- Да очнись же, Гарри, давай! Просыпайся!
Из-за чего голос профессора так дрожит? Снейпу страшно… За кого? Гарри же так хорошо… Он улыбается, спрятав лицо в сгибе чужой руки…
Резкая пощечина возвращает его к жизни.
- Твою мать! Ты меня либо до Азкабана доведешь, либо до сердечного приступа!
Поттера бесцеремонно стряхивают на землю и быстро разворачивают лицом к очень недовольному Снейпу.
- Наркоман чертов, - бурчит он, снимая пальто и укрывая им Гарри, - стоять можешь?
- Да… кажется.
- Можешь. И не надейся, что я тебя на горбу потащу до дома.
- Мы идем домой? - мутный туман понемногу рассеивается, призраки вновь заползают под мусорные баки.
- Да, Поттер. Мы идем домой.

Снегопад вновь запорошил улицы, автомобили и прохожих. Стемнело, вокруг стали зажигаться огни: рекламные шиты, автобусные фары, елочные гирлянды, неоновые вывески и уютные фонарики ресторанов и кафе.
- Ноги опять подкашиваются, - жаловался Гарри, хлюпая носом.
- Обнимите меня… вот так.
Было так тепло и приятно идти, повиснув на рукаве Снейпа, было так хорошо прижиматься холодной щекой к его твердому плечу, обтянутому грубой шерстяной тканью пальто. Говорить хотелось обо всем, но язык не поворачивался, и получалось так, что они время от времени обменивались неловкими фразами.
- Дело в том, что тебя опасно аппарировать - больных переправляют портключами, а у меня нет на него разрешения.
- А, - Гарри и сам не понимает, отчего его губы растягиваются в улыбке.
Огни и огоньки встречают их на каждом шагу, они приветливо мигают, и их отблески искрятся на пушистом снегу.
- Ещё пару кварталов. Тебе плохо?
- Мне хорошо.
Гарри обнимал его обеими руками и только молился о том, чтобы идти нужно было дольше.
- Я уже проклял свою тетку с её коварными планами раз триста. К сожалению, никакая порча её не берет.
- Планами? - глаза совсем закрывались, ему хотелось спать. Но надо было идти дальше…
- Сразу после того как ты ушел, она сообщила мне, что ты заблудился. И я должен был тебя искать, разумеется. Мерлин, и что дернуло тебя отведать деликатесы местной кухни?
Гарри смущенно повел плечом.
- Я это давно купил. Когда мы тут в первый раз были.
Яркие огни - красные, белые, зеленые - расплывались перед глазами, сливались друг с другом и казались полусонному Гарри одной-единственной бесконечной рождественской гирляндой. Он едва ворочал ногами, запинался на каждом повороте, но, как ни странно, Снейп не ворчал. Он бережно обнимал Гарри одной рукой, а другой проворно подхватывал его, когда он спотыкался.
- Детский идиотизм, - поморщился профессор, - или неуемное гриффиндорское любопытство. Ты хоть понимаешь, что могло случиться, если бы я не пришел?
- Но ты пришел, - выдохнул Гарри ему в плечо. И снова чуть не полетел носом в асфальт.

- Мы на месте, - они остановились у знакомой кирпичной арки. - Репортеры разошлись по домам, но будут завтра утром.
Гарри осторожно, едва дыша, повернулся к нему. Снейп почему-то не спешил убирать свою руку: она осталось лежать на его плече.
- Профессор, - голос предательски срывался, - я не знал, что мне сказать, когда найду вас. А сейчас… Сейчас я просто хочу извиниться. За то, что тогда был пьян и за то, что так нелепо всё получилось утром…
- Я же просил вас забыть о том утре, - пробормотал Снейп.
- Да. И за это тоже извините. И ещё за то, что вам пришлось вытаскивать меня из подворотни, - Поттер слегка улыбнулся, - мне очень стыдно.
- Вы ещё забыли извиниться за то, что мой дом теперь окружили болтливые зеваки, и за то, что мои комнаты завалены идиотскими письмами, и ещё за то, что из-за вас обо мне теперь треплются все кому не лень. - Снейп усмехнулся, но в его голосе Гарри почувствовал скрытую горечь. - Разговор на крыльце окончен? Тогда прошу.
Снейп отпер дверь и распахнул её перед Гарри.
Но того что-то дернуло, и он застыл на пороге, неуверенно разглядывая собственные замерзшие пальцы.
- Что? - профессор нетерпеливо тряхнул головой.
Гарри подошел к нему, поднялся на цыпочки и поцеловал его твердую щеку. А потом просто прошел в прихожую.
Снейп простоял на пороге несколько секунд, неуверенно глядя ему вслед. Очнувшись и обругав себя за глупый вид, он с несколько удивленной полуулыбкой закрыл за собой дверь.

* * *

Горячий свежезаваренный чай и потрескивание дров в камине - все это действовало настолько умиротворяюще, что не хотелось говорить и шевелиться. Как только они вошли, Снейп тут же отправил его в ванную, и сейчас Гарри, абсолютно расслабленный, лежал на его диване. Снейп же беспрестанно сновал из одного угла комнаты в другой, перебирая какие-то компоненты для зелий и расставляя по полкам свежие журналы. Из-за этого Гарри чувствовал себя ужасно неютно, он неоднократно предлагал профессору свою помощь, но тот решительно её отвергал.
Кончилось тем, что Гарри, не выдержав, молча прошагал на кухню под удивленные взгляды Снейпа, достал - это было непросто - из нужного шкафа вторую чашку, сам налил профессору чай и, вернувшись в гостиную, поставил её на стол перед диваном. Снейп фыкнул, но, видимо, он сам был настолько расслаблен, что не стал сопротивляться и молча уселся рядом с Гарри.
Тишину нарушало лишь мерное тиканье часов и треск поленьев в камине, и всё произошедшее казалось лишь гулким эхом, пустым отголоском, полуистертыми картинками: радужная вывеска «Чародейство и волшебство», обледенелый асфальт, галюциногенные грибы… Теплые руки, плотный фетровый воротник, скользкая прядь волос, упавшая на бледную холодную щеку. Чувство уюта, спокойствия, непонятного сладкого предвкушения. Удивительно: он уже почти не жалел о прошлом. Недопонимание, недоговорки, несвоевременности, наконец, просто очень-глупые-поступки, - всё это странным образом сблизило их так, что Гарри уже перестал чувствовать себя неуютно в присутствии профессора, а стал желать этого самого присутствия, отчаянно и бесповоротно.
«Ну и на что же это похоже?» - в последние дни он не единожды задавался этим вопросом и чувствовал, что знает ответ, вот только не мог себе в этом признаться.
- Завтра с утра нагрянут журналисты, - медленно протянул Снейп, угрюмо глядя на кучу нераспечатанных писем, сваленных в угол комнаты, - увидят, что ты здесь…
Вздохнув, он откинул голову назад, на подушки. В этот момент Гарри готов был забыть про семь прошедших лет, и про его надменность, и язвительность, про всё вообще: перед ним был просто очень усталый взрослый человек. Не в силах противиться мгновенному желанию, он опустил голову ему на плечо. Профессор вздрогнул, но не отодвинулся.
- И всё из-за моей глупости, - пробормотал Гарри, глядя на его опущенную бледную руку, - мне ужасно стыдно, что всё так получилось… - Снейп кисло поморщился: мол, не начинай сначала, - …но я не жалею, что поцеловал тебя.
Профессор замер, напрягся - Поттер не мог этого не почувствовать - и его узкая ладонь взметнулась вверх - и тут же легла обратно.
- Должно быть, действие галлюциногена ещё не закончилось?
- Нет. Нет, - Гарри слегка приподнялся, чтобы иметь возможность взглянуть ему глаза, - ты слишком быстро ушел тогда от Цирцеи. Я хотел сказать, что если бы не все эти дурацкие ситуации и не эта история с журналистами… Всё могло бы сложиться иначе…
В темных глазах заплясали отблески пламени, ресницы вздрогнули, отбросив на щеки длинные тени.
-… И я хотел бы, что бы сложилось иначе.
Снейп внимательно посмотрел на него: смеется? Или…
- Серьезно?
- Да.
Белая рука осторожно, очень медленно поднялась вверх и тяжело опустилась на макушку Гарри. Снейп смахнул с его лба непослушную прядь волос, и - неуверенно, очень легко погладил его по голове. Это было так… правильно, так успокаивающе, что вся напряженность момента исчезла, уступив место лишь угасающему теплу.
- Извини, - выдохнул профессор, отодвигаясь, - это невозможно.
- Только не начинай вещать о том, что ты мой учитель… - должно быть грустно - люди грустят, когда их отвергают - но Гарри почему-то улыбался.
- Ну что ты… - уголки тонких губ Снейпа поползли вниз в горьковато-иронической улыбке, - я никогда не скажу… такую банальность.
Короткий смешок - и тут же вздох. Гарри прикоснулся к его руке, сухой и прохладной, и легонько сжал тонкие пальцы.
- Дело в том, что я просто неспособен к таким отношениям. Я позволил тебе увлечься мной, и в этом виноват. Не надо было тогда… Черт знает, о чем я думал.
- Вероятно, обо мне, - засмеялся Гарри, и Снейп, встретившись с ним взглядом, невольно улыбнулся.
- О твоих идиотских шмотках, - фыркнул он и налил себе ещё чаю, - поэтому и потащил тебя в тот магазин.
- А помнишь продавца? Такого вертлявого?
Снейп отвернулся, пытаясь справится с усмешкой.
- А те штаны, что он мне дал, помнишь?
Снейп затряс головой; с его стороны послышалось подозрительное фыркание…
Шутя, Гарри подался вперед, пытаясь заглянуть Снейпу в глаза, но взгляд его упал на окно, полуприкрытое тяжелой шторой. На улице всё темнело; одни за другими гасли фонари в пустеющих кофейнях, но по бульвару ещё сновали люди, засыпанные рождественским снегом… Стоп! Рождественским?!
О, Мерлин! Неужели в суматохе прошедших двух дней он забыл про…
- Ой… - пролепетал Гарри, - С наступающим Рождеством.
Снейп тут же замер, медленно обернулся... И со стоном откинулся на подушки.
- О боги… Поттер, с тобой забываешь обо всем - и не вздумай принять это за комплимент.
Тот показал язык, пользуясь тем, что Снейп его не видит. Ну как же он так мог? Знал ведь, что до Рождества оставались считанные дни. Был на Рождественском балу… И Джинни - тут застонал и Гарри - и она ведь осталась для того, чтобы справить с ним праздник вдвоем, как всегда! И вот, значит, почему нет ни одного репортера. Выходит, сегодня Сочельник - а он сидит, отходя от наркотического кайфа, в чужой квартире, без разноцветных вязаных носков, свечей и приготовленных подарков.
Впрочем - Гарри хмыкнул - его бессмысленно-роскошный особняк, вечно заваленный бумажным хламом, он никогда не считал своим, а к праздникам без свечей и подарков он привык у Дурслей. А здесь хотя бы весело горит огонь в камине, ему тепло и хорошо, и рядом человек, с которым он готов справлять тет-а-тет хоть все в мире праздники.
- С тобой, Поттер, даже пить нельзя, - сварливо отметил Снейп, - после твоих гастрономических экспериментов. Что ж, - усмехнувшись, он поднял свою чашку с остывающим чаем, - с наступающим.
Чокнувшись чашкой, Гарри неловко улыбнулся:
- Я без подарка.
- Я тоже, - усмехнулся профессор, доливая чай, - как-нибудь в другой раз. Правда, - добавил он, подумав, - всё же извини. Сочельник.
За окном послышались хлопки петард. Должно быть, салют над Темзой просто великолепный, но подойти к окну Гарри было так лень… Его сломанные наручные часы неожиданно заработали: тоненько зазвенев, закрутились миниатюрные пружинки; с тихим щелчком длинная стрелка переползла на цифру двенадцать, где встретилась с короткой часовой.
- Можно поздравить вас с Рождеством? - Гарри чуть улыбнулся.
И не дожидаясь ответа, подался вперед, чтобы прикоснуться к сжатым тонким губам Снейпа. Чашка, звеня, покатилась по полу.
Тяжелая рука профессора легла на его плечо, мягко отстраняя его.
- Мы же говорили, - выдохнул Снейп; его пальцы заметно подрагивали, на щеках заиграл румянец.
Гарри осторожно перехватил его руку и, не отрывая глаз от профессора, поцеловал прохладные пальцы.
- Только сегодня, - прошептал он, - пожалуйста. Это Рождество.
- Поттер…
- Ты тоже этого хотел. Я знаю…
- Ты выронил чашку…
- Прости...
- Поттер. Ты пользуешься моментом…
- Да…
- Ты не пьян? С утра не упадешь в обморок, обнаружив себя в моей постели?
Возбуждение накатывало — не болезненно, не отчаянно - только сладкое тепло, этот горьковатый привкус… Прижаться чуть ближе, просить больше…
- Пожалуйста… - не выдержав, он скользнул языком по длинной шее Снейпа, - пожалуйста. Сейчас.
Резко выдохнув, тот откинулся назад, на подушки. Запрокинув голову, он прикрыл глаза, позволяя Гарри зарыться пальцами в его волосы, провести рукой по выступающим косточкам ключицы, и, перебравшись через его длинные ноги, устроиться на узкой груди.
Несколько торопливых движений влажными пальцами - и темная мантия, шурша, соскальзывает на пол. За окном всё будто стихает, зато дрова в камине трещат, озаряя комнату красноватым светом, да продолжают тикать старые часы.

* * *

К утру круглый будильник на столе заверещал и, подпрыгнув, плюхнулся точно Гарри в руку. С трудом разлепив глаза, тот принялся нажимать на все кнопки, пытаясь заставить его замолчать. Через мгновение будильник затих: Гарри осторожно скосил взгляд в сторону. Снейп вроде бы не проснулся: он лежал, не шевелясь и почти не дыша, на том же самом диване — вчера ночью им было ужасно лень перебираться на кровать - длинные ноги, запутавшиеся в колючем пледе, разметавшиеся руки: одна под головой Гарри, другая свешивается над столом, разметавшиеся длинные волосы. Кошмар! На полу полувысохшая лужа пролитого чая, откатившаяся чашка и их одежда, сваленная в кучу.
«Нет, точно спит, - решил Гарри, - лежит тихо-тихо, не шевельнется». Бледный золотистый свет залил комнату, от поленьев в камине остались лишь головешки, а за окном - зачарованные шторы отодвинулись сами собой - было самое настоящее светлое рождественское утро: пушистые хлопья снега, наряженные ели, утренние собачники в красно-зеленых вязаных шарфах. Как по мановению волшебной палочки, на месте вчерашних мокрых сугробов на бульваре за аркой возникли ледяные горки - а с ними и визжащие от восторга дети. Сотни разных голосов слились в единый восторженный городской гул.
- С Рождеством, Северус, - чуть слышно прошептал Гарри, боясь его разбудить.
Вымолвить эти незамысловатые слова было неожиданно сложно: в горле пересохло, и Гарри с тревогой стал понимать, что боится, отчаянно боится его пробуждения. Мерлин, что же ждать от этой утренней встречи? Каким будет Снейп, что он скажет: сразу прогонит его или, может быть, примется изничтожать его своей всегдашней язвительностью?
Он попытался пошевелиться: не выйдет, ему не слезть с кровати, не потревожив Снейпа. А жаль, мысль тихонько смыться с утра была весьма соблазнительной. В любом случае, очень скоро Гарри отмел её как порочащую честь гриффиндорца. Действительно, не годится вот так вот трусливо сбегать, поджав хвост. Нервно дернувшись, он по привычке засунул мизинец в рот. По коже пробежал неприятный холодок, но раз уж Гарри Поттер проявил активность вчерашним вечером, то ему и разбираться с сегодняшним утром.
- Мне приснился странный сон, - хриплый голос прорезал напряженную тишину, - будто я переспал с Гарри Поттером в честь Рождества, - глаза Снейпа были по-прежнему плотно закрыты, - а сейчас он умотал отсюда к чертовой матери, выставив меня полным идиотом.
Плед, шурша, соскользнул на пол; Снейп приоткрыл глаз и скосил взгляд в сторону ошарашенного Гарри.
- А. Ты здесь.
- Ты действительно думал, что я сбегу? - тихо спросил он, легко проводя ладонью по бледному обнаженному плечу Снейпа.
Профессор медленно повернул голову в его сторону, открыл оба глаза и потянулся:
- Всё хорошо…
- По правде говоря, была такая мысль, - заулыбался Гарри, - боялся, что ты снимешь миллион баллов с Гриффиндора.
- Неплохая идея, - усмехнулся Снейп. Его рука, тонкая и длинная, шевельнулась под головой Гарри, а потом, к его радостному удивлению, крепко прижала его к твердому и теплому телу профессора, - ты уже начал жалеть о вчерашнем?
Гарри чуть не поперхнулся.
- Что… Конечно, нет! Ты понимаешь, что говоришь? Мерлин…
Он ловко высвободился из объятий Снейпа, скатился с дивана и, задыхаясь от утреннего холода, шлепая голыми пятками по ледяному полу, залитому вчерашним чаем, подбежал к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвалась туча снежинок, легких и сверкающих, а вместе с ней - свежий запах хвои, бензина, ванили, - причудливый аромат рождественского Лондона. Гарри обернулся; его глаза сияли.
- Это - лучший праздник в моей жизни. Я провел его с любимым человеком.
Снейп, расслабленный и сонный, в легком замешательстве уставился на него. Замерев на несколько секунд, осознав сказанное, он улыбнулся:
- Странные вы, гриффиндорцы. До настоящей рождественской ночи ещё с дюжину часов. Под конец этого дня Гриффиндор лишится ещё стольких баллов, что тебе и не снилось.
Кривясь от холода, он поднялся с дивана и, завернувшись в плед, подошел к окну. Встав за спиной Гарри, он осторожно опустил руки ему на плечи.
- Ты точно не жалеешь?
- Я же сказал. Чего ты боишься, Северус? - это было так странно: вот так вот просто называть своего учителя зельеварения по имени.
- Я неспособен на большее. Рано или поздно ты сам пожалеешь, что не сбежал от меня сегодня.
Гарри повернулся в кольце его сжавшихся рук и уткнулся носом в худое белое плечо.
- Просто не думай об этом. Думай лучше… о городе. Он волшебный, честное слово. Хочешь, я тебе его покажу?

* * *

- Готов? - вполголоса спросил Снейп, наклонившись к Гарри, возившемуся со шнурками.
Он выглядел ещё лучше, чем обычно. Может быть, потому, что в этот раз его одевал Гарри? Поняв, что заполучил в свои руки настоящего, потрясающего, поразительного Северуса Снейпа вместе со всем его гардеробом, Гарри не спешил с процессом, внимательно изучая каждую ложбинку, каждый изгиб его тела. Разве с этим сравнится момент смущающего возбуждения в самый первый день, когда он увидел лишь крохотную полоску обнаженной груди профессора, выглядывающей из-под халата?
- Готов, - одними губами прошептал Гарри, поднимаясь.
Внимательно оглядев его, Снейп поправил топорщащийся воротник рубашки, смахнул с рукавов пальто пылинку, и, с удовлетворением кивнув, взял его за руку. И решительно толкнул дверь.
Гарри был готов ко многому, но это точно превосходило все его ожидание. От оглушительного свиста, крика, топота и хлопков заложило уши, от обилия ярких цветов и беспрерывного мельтешения рук с диктофонами и вспышек фотоаппаратов резало в глазах; его будто парализовало, и он точно упал бы в это беснующуюся толпу, если бы Снейп не тащил его за руку.
- Мистер Поттер… Профессор Снейп…
- Где они? Вы их видите?
- Да вот же! Подумать только!
- Только один вопрос, профессор! Умоляем вас!
- Для «Еженедельного Пророка»… Для «Ведьмополитена»…
- Для «Всё о квиддиче»…
- Мерлин с вами, вы-то здесь при чем? Профессор, для «Экивокера», будьте добры!
- И нам, и нам интервью тоже!
Они с трудом продирались сквозь восторженную толпу: вернее, Гарри с трудом, а Снейп - с достоинством. Спустившись с крыльца, сплошь облепленного журналистами, он вытащил Гарри из особо агрессивной группы журналисток «Ведьмополитена» и вместе с ним шагнул на пустующий газон перед домом, вытянув в предупреждающем жесте руку. Под его пристальным взглядом никто не осмелился подойти ближе: таким образом, они оказались в самом выгодном положении - вне толпы, напротив арки, их единственного выхода во внешний мир.
Гарри чувствовал себя как на сцене под изумленными, восторженными, полными злорадного предвкушения лицами. Снейп махнул рукой, и толпа моментально замолчала: пятнадцатилетний педагогический опыт брал свое.
- Дамы и господа, - негромко обратился он, уверенно сжимая в своей руке пальцы Гарри, - В свете последних дней мне хотелось бы прояснить ситуацию. Мистер Гарри Поттер - совершеннолетний человек, равно как и я. По законам магического мира мы имеем право состоять в любых отношениях вне зависимости от наших социальных статусов. Поэтому авторам вчерашних статей с угрозами судебного разбирательства необходимо получить юридическую консультацию, - Снейп отвесил издевательский поклон. - А теперь у вас есть пять минут.
При всей своей известности Гарри никогда ещё не приходилось участвовать в подобном. Вопросы сыпались градом, люди размахивали микрофонами, пытались перекричать друг друга, подпрыгивали на месте: шум, гвалт, вспышки света, щелчки фотокамер, - всё это слилось в единой безумной круговерти. Гарри стоял, сжимая руку Снейпа, даже не пытаясь вмешаться в интервью.
Тот же чувствовал себя на удивление спокойно. Ни разу не растерявшись, он с поразительной точностью вычленял из общего шума нужные вопросы и очень быстро и четко отвечал на них, ни разу не запнувшись, ни разу не повторившись. Только, похоже, журналистов, жаждущих душещипательных подробностей, это совершенно не устраивало - да и причина было вполне ясна…
- Мистер Снейп, в каких вы состоите отношениях с мистером Поттером?
- Я его преподаватель, это же очевидно.
- Вы целовались тогда в беседке?
- Мы не целовались.
- Но фотография!..
- Вы невнимательны, леди: целовали меня.
- Какие у вас планы на будущее?
- Мы отправляемся завтракать.
- Но мы не это имели в виду!
- Ещё я собираюсь опубликовать свою статью «О полезных свойствах сибирского вздутоплодника, также известного как PHLOJODiCARPUS SiBiRiCUS», если вам это интересно, конечно.
- Насколько вам близок мистер Поттер?
- Весьма близок, - неожиданно ответил Снейп, и Гарри чуть не упал: ноги вдруг подкосились, он покраснел и поспешно отвернулся от толпы, начавшей неистово аплодировать.
- Любите ли вы мистера Поттера?
- Только если его правильно приготовить.
- Жестокий вы человек, профессор, - кокетливо вздохнула блондинка из ведьмополитеновского отдела светской хроники.
- Не отрицаю, - усмехнулся Снейп и вытащил волшебную палочку. - Время вышло, господа. С Рождеством!

* * *

- Черт подери этих журналистов, - вполголоса выругался Снейп, оглянувшись по сторонам, - из-за них я спутал адрес.
- Ты - и спутал? Не может быть… Надеюсь, мы не в Лютом переулке?
- Гораздо хуже, - мрачно отозвался Снейп.
Гарри огляделся, ожидая увидеть что-нибудь жуткое. Ничего подобного! Небольшая и почти уютная круглая площадь, справа - утренняя автомобильная пробка, позади - роскошное здание национальной галереи. И колонна со львами, до зубовного скрежета знакомая каждому школьнику, изучающему английский язык.
- Мы на Трафальгарской площади! - радостно заключил Гарри.
- Ну надо же, узнал, - фыркнул Снейп, вновь достав палочку.
- Не надо! - завопил Поттер, цепляясь за профессорский рукав. - Пожалуйста, здесь так чудесно! Давай позавтракаем здесь, Северус, прошу тебя!
Судя по выражению лица, Снейп переживал серьезную внутреннюю борьбу. С болью в глазах он кривил губы, глядя на стайку китайских туристов. Тяжело вздохнув, он перевел взгляд на Гарри.
- Только ради тебя, Поттер, - кисло пробормотал он, убирая палочку.
Гарри ликовал. Казалось, именно здесь и находилось самое сердце Лондона: живое, горячее, пульсирующее. Вся площадь украшена еловыми ветками и покрыта снегом, на котором с трудом можно было различить и довольных донельзя голубей. Светило солнце, его лучи сверкали на отполированных десятками ботинок головах суровых львов, на колоссальной, поразительной колонне. А вот и кафе. Что может быть лучше горячей чашки кофе с пирожным в рождественское утро?
С восторгом он потащил профессора в кофейню, хотя тот отчаянно сопротивлялся.
- Ты полагаешь, я смогу спокойно пить чай под пристальным взглядом этого типа? - шипел он, показывая на Нельсона.
- Ну пожалуйста! - упрашивал Гарри, - Северус, через пару часов выйдут утренние газеты, и тогда нам не будет проходу нигде. А мне так хочется побыть с тобой вдвоем…
В уютном ретро-кафе «Бонапарт», выходившем своими огромными окнами на усыпанную рождественским снегом площадь, подавали отличный кофе. Его свежий, глубокий аромат разносился по небольшому залу, согревая и пробуждая зверский аппетит.
- Я не буду ничего есть, - заявил Снейп, презрительно отворачиваясь от окна.
- Капуччино, двойной эспрессо - я помню, Северус, никакого сахара, - и два шоколадных круассана, пожалуйста, - ухмыльнувшись, заказывал Гарри.
Снейп, раздосадованный тем, что всё происходит вопреки его желаниям, с тихим стоном запрокинул голову назад, отказываясь участвовать в беседе.
- Тебе понравится, - шепнул Гарри, поворачиваясь к окну, - я обещаю.
Шустренькая официантка, весело поглядывая на Снейпа, убежала за кофе. В кафе было просто чудесно: тепло, уютно и очень празднично.
«Скоро, - думал Гарри, - скоро это праздник закончится. День, другой - и нам придется возвращаться в Хогвартс, где нас не оставят в покое. Снейп будет раздражаться, по-прежнему на меня шипеть, беспрерывно обижаться, твердить, что у нас ничего не выйдет».
Но Гарри пугало даже не это. Мерлин, он же просто не представлял себе, что будет, когда они снова окажутся в школе, и что же, ему придется сменить изысканнейшие городские пейзажи на гнусные промозглые подземелья? Где он не сможет встать с утра, чтобы, поёживаясь от ветерка, пропахшего гарью и талой водой, настежь распахнуть окно? Забыть про роскошный, невыразимо притягательный Лондон, вновь оказаться за партой, вновь давиться за завтраком тыквенным соком?
Но больше всего его пугало то, что изменится сам Снейп. В его представлении он неизменно соотносился с городом, с его утонченными серо-голубыми пейзажами, с его гранитными набережными и темными брусчатыми переулками. А вдруг произойдет что-то необъяснимое, что-то странное, и он из неотразимого, стильного, великолепного Северуса Снейпа превратится вдруг в стареющего брезгливого сноба с паучьими повадками?
Город настолько затянул из обоих, что покидать его было страшно. «Ты - Лондон, - вспомнил Гарри, - А Лондон - это ты». К своему ужасу, он уже не мог понять, что его увлекает больше: его профессор зельеделия, или город, в котором они случайно встретились. А что если их встреча, приведшая к стольким приключениям, чуть не затащившая Гарри в могилу и спровоцировавшая скандал государственного масштаба, была просто песчинкой, незначительной и никем не учитываемой точкой отсчета безумной, всеобъемлющей любви Гарри к городу?
И какие ответы приготовило им будущее? Но… Будущее уже скоро. А пока - пока Гарри, очарованный, не мог отвести глаз от блестящего на солнце снега, и от колонны, от львов, от праздничной развеселой толпы с хлопушками, бутылками шампанского и полосатыми шарфами, от нарядных карнизов здания Национальной Галереи, от нескончаемых автомобилей - синих, зеленых и красных…
Не выдержав, он перегибался через стол, хватал холодные пальцы Снейпа, его узкую сухую руку, и прижимался к ней потрескавшимися на морозе губами, и гладил её, не отрывая взгляда от окна, и шептал, шептал, не останавливаясь:
- Я люблю тебя, - и целовал тонкие пальцы, и глядел на искрящийся снег, - я так люблю тебя.

[1] [2] 3

...вернуться в комнатку со слэшем...