Предрождественские дни тянулись ужасающе медленно. Все министерские сотрудники получили отпуск и разъехались по домам готовиться к празднику. Дома их с нетерпением ждали жены, мужья, дети, собаки… Только Гарри как раз в это время почувствовал себя неизъяснимо одиноким: он-то оставался совершенно один в своей роскошной лондонской квартире; перед крыльцом постоянно дежурили репортеры. Они не уходили даже в выходные, они будто поселились там: время от времени Поттеру казалось, что, выглянув в очередной раз из окна, он увидит палаточный городок, лежанки и кострища.
Дом он покидал через черный ход. Впрочем, он мог совсем не выходить на улицу: куда идти, он не знал. Все необходимое ему приносили эльфы, которых привел неуемный Добби. Пару раз Гарри удавалось выбраться на тренировку сборной.… Но оба раза он выступал исключительно в роли советчика и зрителя: за Англию играли пара его приятелей, однако для него квиддич был уже позади. Несколько раз он виделся с Гермионой - но эти встречи приносили не столько радость, сколько тяжкое ощущение того, что его с головой засунули в ворох чужих проблем и забот при том, что хватало и своих. Гермиона часами вспоминала Рона, говорила о грубости своего начальника, напоминавшего повадками горного тролля, об ошибках своих коллег, что так мешали ей работать. Несмотря на то, что она получала самую высокую зарплату в Гринготтсе, подруга явно была недовольна: она не уживалась с начальством и коллегами, хотелось семью и детей, однако на личную жизнь вечно не хватало времени.
Никто из друзей не писал. Ежедневно Добби выносил из квартиры ворохи нераспакованных писем, однако не было ни одного, что представляло бы для Гарри хоть какой-то интерес. Однако то письмо, что прилетело вчера вместе с большой министерской сипухой, явно было не из тех.
В большом золоченом конверте лежала роскошная открытка-приглашение. Золотом по черному было написано:

"Уважаемый мистер Поттер!
От всей души поздравляем Вас с наступающим Рождеством и имеем честь пригласить Вас на благотворительный вечер, посвященный павшим на Войне. Торжественная часть начинается в семь часов, в Ораторском Уголке Гайд-парка, 20 декабря. Стиль одежды: вечерний.
С уважением,
Роджер Ренделл, руководитель отдела Министерства по связям с общественностью"

Получив это письмо, Гарри открыл рот от изумления. При том, что не знал Лондон, он помнил, где находится Ораторский Уголок. Он находится в самом сердце магглского Лондона: там ежедневно бывают сотни магглов и туристов. И Министерство собирается там устраивать торжество, да наверняка немалого масштаба? Сумасшествие.
Да ещё на открытом воздухе - и это сейчас, в грязь и стужу? Вечерний стиль одежды? Сомнений не оставалось: это мероприятие стоит посетить. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, что из этого получится.
И именно поэтому сейчас Гарри стоял у шкафа, раздумывая, что ему надеть. Неужели бальную мантию? Ту, бархатную? Он тут же представил себе танцы с расфуфыренными дамами и чуть не застонал. Черт.
Значит, мантия не годится, фрака или смокинга у него нет.. что же делать? И тут взгляд его упал на край серебристо-серой рубашки, выглядывавшей из-под домашнего свитера грубой вязки миссис Уизли.
Гарри присвистнул. Снейп - гений. И как ему удалось выбрать для него, Гарри, то, что идеально подходило в любом качестве? Галстук с ней смотрелся бы нелепо: во-первых, трудно подобрать галстук под материю такого сложного, глубокого цвета, а во-вторых, рубашка смотрелась идеально и без него. И - ура! - вполне торжественно.
Воспоминания от тех двух днях нахлынули на него. Он вспоминал их с профессором прогулки по Лондону, пока натягивал те самые брюки и рубашку. Взглянув на себя в зеркало, он сам чуть не упал: таким… элегантным он никогда себя не видел. Гарри повязал для пущего шика на шею черный шелковый шейный платок и слегка пригладил волосы. Бесполезно.
Снейп-снейп-снейп-снейп. И Кэмден Таун, и Сохо, и Бонд Стрит… От этих воспоминаний - прошло всего несколько дней! - хотелось улыбаться. Но… как жаль, что всё закончилось так бессмысленно, нелепо. Казалось, аж с пятого курса - после начала войны - ему ни разу не был так спокойно и хорошо, чем в те дни. Впрочем, время.
Гарри рассеянно оглядел свои захламленную гостиную - откуда такой бардак? - надел пальто и аппарировал.

С ума сойти! Где же мокрый, по-осеннему грязный декабрь? Где лужи, гниющие листья, зонтики? Невероятно — Гарри с восторгом огляделся кругом - все было усыпано мягким, легким, пушистым снегом. Первый снегом в этом году.
Не было ни мороза, ни пронизывающего до костей ветра. Дамы спокойно расхаживали в декольтированных платьях и открытых мантиях: им совсем не было холодно. Не было жарко и Фаджу в парадной мантии, отороченной лисьим мехом. Да и самому Гарри было совершенно комфортно в его тонком пальто: трудно было сказать, какую температуру наколдовали на этот вечер в Гайд-парке, но всем было прохладно ровно настолько, что приятно зарумянились щеки, а открытые плечи можно было кокетливо прятать под шелковой шалью.
Гарри восхищенно обвел глазами Ораторский Уголок: тут было не менее сотни человек, и ещё, вероятно, многие прибудут. С трудом верилось, что чопорные министерские чиновники сумели организовать такой изысканный вечер.
В воздухе висели свечи, небольшой подиум для выступающих был украшен светлыми лентами, перламутровыми бусами была увита старинная деревянная беседка. Первый снег медленно падал на землю, хрустел под шелковыми танцевальными туфельками, блестел на чьих-то обнаженных плечах; бриллианты, сапфиры отражали в себе его ослепительную белизну.
Жемчужно-белые шелковые мантии, светлые министерские сюртуки, меховые манто и сверкающие от свежего воздуха лица - все это было настолько сказочно, что трудно было поверить в то, что их окружал совершенно другой, деловой, вечно занятый мир, замерзшие, спешившие домой люди.
- Гарри!
Поттер оглянулся и чуть не упал: прямо к нему шагал Альбус Дамблдор, в алой парадной мантии, в меховой шапке, и снежинки мерцали в его белоснежной бороде.
- Директор…
После войны он почти не изменился: его глаза не утратили своей пронзительной голубизны, улыбка была такой же лукавой. Разве что во взгляде появилось что-то горькое, тяжелое, и тени, ещё более глубокие, чем раньше, залегли в складках его лица.
- Директор! - бо-оги, они так давно не виделись… Гарри, смутно осознавая, что делает, схватил руку Дамблдора и начал её трясти, не отрывая взгляда от мерцающих голубых глаз. Но почти тотчас же смутился: директор успокаивающе сжал его горячую ладонь и мягко улыбнулся.
- Как тебе праздник, Гарри? Чудесно, не правда ли?
Они медленно зашагали между танцующими парами - на сцене небольшой оркестр играл что-то джазовое - и Дамблдор рассказывал, рассказывал ему все время, а Гарри слушал в оба уха.
Как директор научился говорить сущие пустяки с таким видом, будто доверяет тебе самую страшную тайну?

Нельзя было не заметить, что юный герой войны привлекал к себе немалое внимание. Перед ним почтительно склонялись мужчины, и ему приветливо кивали женщины. Многие смотрели на него с недоверием, многие - с восхищением, многие - с явной опаской. Пару человек даже остановили их, чтобы пожать Гарри и Дамблдору руки. Внезапно Гарри ослепила вспышка фотокамеры, и тут же стало не по себе. С неосознанной ещё тревогой он стал оглядываться на людей.
- Фадж договорился с магглским премьер-министром: арендовал Ораторский Уголок на вечер. Для обычных людей парк сегодня закрыт: разумеется, они ничего не видят и не слышат.… Слышишь меня, Гарри?
Но тот уже не слышал: меж беседующих чиновников, меж надутых министров, где-то за кучкой вышколенных официантов ему показалось.. он увидел… Неужели правда?
- Директор… а профессор Снейп здесь? Мне показалось…
- Тебе не показалось, - улыбнулся он, - я сам разговаривал с профессором минуту назад.
Но где же он? Гарри беспокойно оглянулся. Дамблдор что-то прошептал, кажется…
Ну вот же! И он снова видит за колоннадой черных цилиндров, среди океанов шелковых складок, кружевных оборок знакомых тонкий силуэт.
- Вот где ты, Северус! Смотри-ка, здесь твой ученик.
Черные волосы, собранные в хвост. Черные лаковые туфли. Черные шелковые перчатки. И неизменная кривоватая усмешка.
- Мы встречались на днях, директор.
- Неужели? - снова показалось, или глаза Дамблдора хитро сверкнули? - Ну, тогда не буду отвлекать вас, друзья мои. Маргарет, милая, не желаешь пунша?
Директор направился к разряженной почтенной даме с двумя бокалами, неизвестно откуда появившимися у него в руке, а Гарри остался один на один с профессором, сверлившим его весьма недовольным взглядом.
- При встрече, Поттер, принято здороваться.
- Добрый вечер.
Снейп смерил его внимательным взглядом и с кислым видом повернулся к сцене: министр занял место на сцене и в этот момент призывал публику к вниманию.
- Сонорус. Добрый вечер, дамы и господа, - десятикратно усилившийся голос Фаджа разнесся над замершей толпой. - Как вам известно, мы все собрались здесь, чтобы ещё раз вспомнить о Войне, о войне, которую наша страна никогда не забудет. Мы не забываем наших героев! — быстрый взгляд в сторону Гарри и ещё одна вспышка, - но мы помним и о наших потерях.
О, да. Помним. Рон, прости меня.
- Мы помним храбрость и самоотверженность наших павших воинов, мы помним их доблесть и отвагу…
По толпе пронесся скорбный вздох, однако что-то в голосе Фаджа… мешало Гарри. Мешало вспомнить, мешало почувствовать то, что он должен был бы чувствовать в такой момент. Рыжие вихры Рона, его хитроватую улыбку, его голубые глаза. То, как он двигался, как смешно выглядывали кончики его пальцев из-под слишком длинных рукавов свитера, то, что он не любил ветчину…
Что ему нравилась Флер, а потом Гермиона, то, как он презирал Перси, как неправильно произносил «Вингардиум Левиоса»…
Как они подрались, когда он узнал про них с Джинни… его манеру разговаривать с набитым ртом…
- То, как смело они сражались, как не дрогнули перед лицом врага, врага, такого страшного, что вся душа наша…
Где ты, Рон?
Нет, все не то. И только спустя мгновение Гарри понял, в чем дело: всё фальшиво. Насквозь фальшиво. И когда этот надуманный пафос уже не было сил терпеть, он развернулся и пошел прочь от сцены, в увитую праздничными лентами деревянную беседку.
В прохладном полумраке он, наконец, сумел вытрясти из головы весь этот бред. И на душе стало как-то холодно и пусто - больше не хотелось ни восхищаться первым снегом, ни изысканностью туалетов, не хотелось больше принимать поздравления и поклоны.
- Соскучились, Поттер? - из глубины беседки послышался знакомый насмешливый голос.
- Там всё… неправильно. Не так.
Снейп встал в полоску холодного света.
- А чего вы ждали на министерском приеме? Чаепития с Хагридом?
Гарри медленно покачал головой. Нет, конечно, нет. Какая глупость.
- Забудьте.
- Что?
- Зачем портить себе вечер? Что было - того не вернешь. Развлекайтесь.
Гарри поднял голову. Снейп странный. У него был такой кислый вид вначале вечера, когда они разговаривали с Дамблдором, а теперь он совсем другой.
- Что же вы думаете, все явились сюда поплакать о былом? И для этого дамы одеты в мантии с декольте? Это, Поттер, такая формальность.… Они пришли сюда потанцевать, весь этот пафос - лишь предлог.
- Предлог?..
- Ну да. Через полчаса вы увидите, как Фадж сам будет отплясывать с Марчбенкс.
Снейп взял со столика бокал шампанского и протянул его Гарри - тот неуверенно его принял.
Оглянулся на сверкающие огни. На замершую со скорбным видом публику. На Снейпа. Сделал глоток…
… И внезапно всё встало на свои места.

Через четверть часа, когда окончилась официальная часть («первая часть официальной части», как скаламбурил Фадж) Гарри уже был в приподнятом настроении. Он со спокойной улыбкой принимал чужие сочувствия, в глубине души посмеиваясь над происходящим. Ещё через полчаса приглашал на танец какую-то хорошенькую министерскую ведьмочку. Потом бросил её, даже не узнав имени.
Взял ещё шампанского. Поболтал с Дамблдором. С нагловатой ухмылкой пожал руку Фаджу. Похвалил его за прочувственную речь.
И всё это время чувствовал на себе такой знакомый взгляд из глубины беседки. Казалось, профессор прилип к полу: он не выходил к сцене, не общался с людьми - он неотрывно следил за Гарри, сжимая в руке полупустой бокал шампанского. Гарри это и смущало, и озадачивало: но несмотря ни на что, он почему-то чувствовал себя спокойно. Как в те дни прогулок по Лондону. Он будто ощущал незримую, но твердую поддержку.
После четвертого бокала он зашел в беседку. Профессор смерил его внимательным взглядом:
- Вам хватит, Поттер.
Гарри пожал плечами и поставил пустой бокал. Хотелось поговорить с ним: он что-то должен был выяснить, что-то его интересовало… что же?
- Профессор…
- Да.
- Можно вас спросить…
- Я вас слушаю, Поттер. - Он сложил руки на груди.
- Почему вы тогда ушли?
Снейп нахмурился. Его взгляд скользнул по лицу гриффиндорца и устремился к сцене, к танцующим парам. Теплый свет свечей высветил его лицо: отчего-то оно показалось Гарри утомленным. Где-то вдалеке звонко засмеялась какая-то дама, тут же раздался дружный мужской хохот, скрип старой сцены — кто-то вручал чек директору лечебницы имени Святого Мунго — аплодисменты, и ещё тысяча разных звуков. Людской шум перекрыла медленная нежная мелодия, и Гарри захотелось… сделать что-нибудь странное. Сумасшедшее. Ему просто захотелось вдруг плюнуть на все и поддаться внезапному желанию. Желанию пододвинуться поближе к Снейпу, обнять его, заглянуть в его глаза…
Он безотчетно сделал шаг к профессору и протянул ему руку, приглашая на танец.
Снейп поджал губы, но Гарри почему-то было все равно. От выпитого слегка кружилась голова, и он не мог думать о том, что скажут люди. И даже о том, что скажет Снейп. Но, видимо, Снейп и сам был в странном расположении духа. Он осторожно положил свою прохладную ладонь на плечо Гарри — тот почувствовал её приятную, надежную тяжесть, - и опустил свои пальцы, затянутые в шелковую перчатку, на протянутую ладонь Поттера.
И в мыслях не было пойти к танцующим: Гарри не нужен был никто и ничего, кроме ощущения прохлады и твердости чужого тела, что он сжимал в своих объятьях.
Они танцевали в самом дальнем углу беседки, скрытые в ночной тени. Снейп намеренно держал большую дистанцию между их телами: он словно каждый миг проверял, не переступает ли он допустимую меру. Гарри же неудержимо хотелось к нему прижаться; не прекращая движения танца, он снял перчатку с руки профессора, пытаясь хоть как-то приблизиться к нему, ощутить бархатистость его кожи, почувствовать, какова она на вкус.
Он вел. Снейп вполне прилично исполнял роль дамы: он послушно повторял каждое па. Гарри осознавал, что был не очень трезв, но то, что Снейп позволял ему это вытворять, повергало его в состояние какого-то смутного безумия. Было и страшно, и упоительно хорошо одновременно.
- Так… почему же? Вы не ответили на вопрос.
- Вы слишком многое себе позволяете, Поттер.
Словно желая отомстить ему, Гарри выполнил довольно резкий поворот: Снейпу волей неволей пришлось его повторить. Это заводило: бог мой, он вел!
Шампанское ещё ощутимее дало в голову - на Гарри нахлынула пьянящая эйфория. Он не знал, что ответил бы ему Снейп на заданный вопрос, и не ждал конкретного ответа: ему просто захотелось его получить, и он знал, что может его получить — ещё неосознанное, невольное понимание своей странной, но безусловной власти над этим человеком пьянило пуще любого алкоголя.
- Так почему…
Не зная зачем, не зная как, подчиняясь только каким-то неизвестным ему самому инстинктам, Гарри резко прижался к губам профессора.
- …же? Почему?
Тот мгновенно отпрянул: в глазах отразилась… растерянность? Злость?
- Так вот вы где! - ненавистный жизнерадостный голос заставил их тотчас же отпрыгнуть друг от друга. Дамблдор, сияя, зашел в беседку. - Мы с Маргарет всюду вас искали. Северус, не желаешь пунша?..
И Гарри словно сжался, вмиг потеряв свою уверенность. Он словно чувствовал себя никем. Даже хуже: слабым, растерянным подростком.

* * *

Настенные часы лениво пробили десять; Гарри вздрогнул и проснулся. И в следующий момент понял, что лучше б он и не просыпался вовсе. Если бы можно было собрать в одном месте всех индейцев на этой планете, со всеми их барабанами, томагавками и ритуальными плясками, то все они были бы сейчас где-то внутри его головы. Перед глазами плыло; в висках пульсировала острая боль, во рту была такая ужасающая сушь, что трудно было произнести хоть слово.
Гарри попытался сесть на кровати, но тотчас же со стоном откинулся на подушку: желудок перехватил такой спазм, что трудно было сохранять вертикальное положение.
- Антипохмельное зелье на тумбочке справа, — прохладный голос раздался откуда-то со стороны двери. Его обладателя Гарри при всем желании не мог увидеть, но узнал тотчас же.
Поморщившись, он протянул руку к прикроватной тумбочке и залпом выпил остывающее буро-зеленое варево, при этом чудом не перевернув стакан. Дикая головная боль и озноб отпустили его через минуту, уступив место головокружению и слабости. Да всё ещё ощущался дискомфорт в желудке.
Светлая фигурка наклонилась над ним, знакомая маленькая ручка осторожно взяла стакан из его дрожащих пальцев, по его лицу скользнул усталый взгляд светло-зеленых полупрозрачных глаз.
- Джинни… - Гарри слегка улыбнулся - ну конечно же, а кого ещё он ждал? Это его девочка…Но тут же жестокое, неотступное осознание происходящего загремело в голове почище тамтамов, - Джинни?!
- А кто же ещё? Кого ты хотел увидеть, Гарри? - она усмехнулась и присела край его кровати. Вот теперь Поттер мог её разглядеть: розовая пижама, растрепанные косички и хмурый вид. Синяки под глазами. Взгляд на Джинни. Взгляд на часы. И снова на Джинни.
- Что было вчера?
- А мне откуда знать? Ты пришел с Дамблдором, невменяемый, - она раздраженно смахнула с лица рыжую прядь, - Я аппарировала из Норы. В три ночи. Через пять минут сам вспомнишь - антипохмельное зелье возьмет своё.
- И ты сидела здесь со мной?
- Да нет, Гарри, это твой боггарт, - короткая и невеселая усмешка, - как видишь.
- Да… прости… я идиот.
Воспоминания о вчерашнем вечере проявлялись в его замутненной алкоголем памяти одно за другим. Он много думал о Роне… Говорил с директором. Будто бы даже с кем-то танцевал…
Джинни поднялась с постели и деловито встряхнула руками.
- Завтрак в кухне. Будешь чай?
- Уж лучше кофе. А потом к раковине, - неловко пошутил Гарри, снова попытавшись подняться.
- Алкоголик, - фыркнула Джинни, повязывая фартук. - Ты встанешь через две минуты, уж поверь мне. Я имела дело с близнецами.
- Тоже готовила для них по утрам зелье?
Джинни неожиданно зарделась. Полузабытое уже детское смущение покрыло девичьим румянцем её щеки. Это было настолько странно, что Гарри даже приподнялся и протер глаза.
- Нет… Для них - нет.
Она круто развернулась и взмахнула волосами, явно злясь на себя.
- Джинни, постой! - Гарри схватил её за край пижамы, она встала, как вкопанная и медленно обернулась, - Слушай… спасибо тебе.
Она прикусила губу, словно стараясь не проболтаться, дотронулась большим пальцем до его ладони и мягко отстранилась.
- Завтрак на столе.

И что же теперь?
В голове был бардак: десятки странных, полуистертых воспоминаний и образов переплетались, никак не вставали на места — как паззл, в котором не хватает половины деталей. Смутное раздражение, чья-то насмешка, какие-то бесполезные слова, вспышки фотокамер, отголоски застарелой обиды и какая-то странная щемящая нежность, смешанная с восхищением и желанием, ожиданием чего-то… кого-то?
Гарри надел очки и, пошатываясь, встал с кровати. Боли больше не ощущалось - только вот очень мутило. Неожиданное появление Джинни и это паскудное состояние… это же сколько надо было выпить вчера? Нетвердым шагом он направился в ванную. Из чистого зеркала в хромированной раме на него глядело худое осунувшееся лицо. Впалые щеки и растрепанные черные волосы, только подчеркивающие зеленоватый оттенок кожи.
И о каком завтраке может быть речь?!
Какое он… ничтожество.
Гарри бессильно треснул кулаком по блестящему стеклу — однако оно осталось цело: «Стёрджис и Ко» («Интерьер вашего дома наполнится волшебством. Дорого. На века») поработал на славу.
- Тяжелая ночь? - ехидно проскрипело зеркало, и отражение Поттера пропало.
Гарри включил холодную воду и… ему показалось? Нет, действительно.
Дверной звонок.
Едва ли журналисты. Не Дамблдор… Уфф, будем надеяться, что не миссис Уизли.
Джинни, судя по всему, на кухне и не слышит звонка: значит, открывать ему. Что ж, если незваный визитер не грохнется в обморок прямо на крыльце, будем считать, что день удался.
Гарри накинул на пижаму свой зеленый халат, прошел по коридору и открыл дверь.

На пороге стоял Северус Снейп.
Если бы Гарри не было так плохо, он бы поздоровался с ним и спросил бы, что же привело того с утра к нему в гости, но перед глазами слегка плыло, к горлу подкатила тошнота, и он только стоял на пороге на пронизывающем зимнем ветру и тупо пялился на Снейпа.
Тот выглядел по меньшей мере необычно. Вместо элегантной городской одежды на нем была зимняя школьная мантия, закутывавшая его с ног до головы в черный кокон. Гарри с трудом попытался представить себе реакцию прохожих… Грязные волосы неопрятно разметались по плечам, а привычную бледность профессорского лица неожиданно сменил несколько лихорадочный румянец: такое бывает, если долго стоять на морозе.
- Поттер, - Снейп, застыв на несколько секунд, взял ситуацию в свои руки, - Разрешите?
- Конечно… - Гарри растерянно поглядел на свои пижамные штаны, но сил извиниться перед гостем за свой вид уже не было.
Снейп сделал несколько шагов по коридору и встал как вкопанный. Было что-то странное в его поведении: казалось, его уверенность была поддельной, показной.
- А… что вы хотели, сэр? - брякнул Поттер и тут же смутился, поняв, как невежливо прозвучала это фраза, - Простите.
Снейп молча глядел на него, ещё крепче закутываясь в мантию.
- Вчера. На приеме.
- Что, простите?
- Вы спросили, почему я тогда ушел.
- Когда? О чем вы говорите? - Гарри начало охватывать раздражение: черт подери, он сейчас прямо перед Снейпом грохнется в обморок, а тот ещё загадывает ему загадки с похмельного утра!
- Вы… спрашивали, Поттер. - Снейп явно злился и на себя, и на Гарри, - у вас что, амнезия?
Гарри заморгал, безрезультатно пытаясь выудить из вороха воспоминаний хоть что-то, связанное со вчерашним вечером.
- … А потом… вы… - Снейп резко замолчал, видимо, и так уже перейдя все грани чувства собственного достоинства, - Вы плохо себя чувствуете.
Было похоже, что он… понимал, что нельзя остановиться. Будто думал: раз уж он оказался настолько глуп, что по собственной воле вляпался в такую нелепую ситуацию, то уже ничего не поделаешь - придется идти до конца.
- Все нормально, - выдохнул Гарри, прислонившись к стене.
- Я не ответил вам вчера, Поттер. Но я хотел сказать, что я думал, и, возможно… Мерлин! - взревел Снейп, делая быстрый шаг вперед. - Я готов…
Это было поразительно. Снейп зачем-то напялил свою профессорскую мантию, которая больше чем что-либо другое напоминала о скверных былых временах, и пришел затем, чтобы сказать ему что-то важное, но явно не умел… не мог найти слов? Голова заболела снова.
Гарри молча смотрел на Снейпа и не заметил, как Джинни в клетчатом фартуке выскользнула из кухни.
- Гарри, завтрак… Ой! - она аж подпрыгнула от неожиданности. - Профессор!
- Мисс Уизли, - пробормотал Снейп совершенно безжизненным голосом.
- Хотите чаю? Так неожиданно увидеть вас здесь…
- Нет. Спасибо. Извините. Черт… - он лихорадочно взмахнул рукавами и почти бросился к двери.
- Глупец! - глухо прорычал он у порога, а затем обернулся, - Поттер… Простите.
Дверь со стуком захлопнулась, впустив в коридор рой снежинок.

- Так странно! - Джинни всплеснула руками, - Гарри! Зачем он пришел?
Поттер медленно сполз по стене. Воспоминания о произошедшем внезапно нахлынули на него громадной, давящей волной; изумление, беспомощность, растерянность - всё смешалась в его голове и отчаянно пульсировало в висках; он попытался унять дрожь, замер на мгновение, потом резко поднялся с пола и бросился в ванную.

Через полтора часа незнакомый иссиня-черный ворон кинул на кухонный стол записку.
"Мистер Поттер,
Я приношу извинения за свое утреннее вторжение. Мне жаль, что всё так получилось. Я пришел не вовремя - по правде говоря, мне и не следовало приходить. Я прошу Вас забыть об этом досадном происшествии.
Желаю Вам скорейшего выздоровления,
Поздравляю с наступающим праздником Вас и Вашу невесту.
Профессор Северус Снейп.
P.S. Памятуя о Вашей неискоренимой склонности к опозданиям, напоминаю Вам, что второго января в десять часом утра Вы должны быть на вокзале Кинг-Кросс.
P.P.S. Я не вправе требовать от Вас этого, но настоятельно рекомендую не распространяться в школе о двух днях в Лондоне, которые Вы провели со мной. Ни я, ни, смею надеяться, Вы не желаем стать предметом для новых сплетен".

* * *

Вопреки своим опасениям, Гарри не заблудился. С четверть часа он продирался через праздничную толпу, и вот перед ним замаячила знакомая сияющая вывеска «Чародейство и волшебство. Дешево и надежно». И внизу, мельче: «Приворот, отворот, исцеление, предсказания будущего».
Несколько мгновений он простоял перед лавкой волшебницы, поеживаясь на пронизывающем ветру. Как ни странно, в Кэмден Тауне никто не удивлялся его странному наряду.
Прохожих, разряженных в узбекские халаты, хипповые изодранные джинсы и кожаные трусы ничуть не смущали его пушистые тапочки и полосатая пижама; они просто проходили мимо, изредка бросали на него взгляды, полные неподдельного уважения, а кое-кто даже хлопнул Поттера по плечу и восхищенно пробормотал что-то о «прикольном рождественском прикиде». В конце концов, Гарри набрался смелости и распахнул дверь; в нос ударил знакомый уже запах пыли и засушенных трав. Из холла раздались поспешные шаркающие шаги, мгновение — и Цирцея возникла перед ним во всем своем великолепии: замотанная в километры изодранных тряпок, в своих великолепных туфлях, с вороньим гнездом на голове и такой странной нестарческой безуминкой в неожиданно острых, проницательных черных глазах.
- Мой дорогой! - узнав его, ведьма пришла в неописуемый восторг. Она оглядывала его с ног до головы, дергала за рукав и приседала перед ним в странных реверансах, настолько правильных и глубоких, что они выглядели в её исполнении почти издевательскими.
- Я пришел…
- Молчите-молчите, мой хороший мистер Поттер! Мне ли не знать, за чем ты пришел! Что же, ты думаешь, мы, предсказательницы, зря здесь свой хлеб едим?
Всё это настолько напоминало Трелони, что Гарри стало нехорошо. Цирцея не давала ему вымолвить и слова; схватив его за плечи и непрестанно щебеча, она буквально затолкнула его в гостиную. Запихнув Поттера в поеденное молью малиновое кресло, бывшее, вероятно, роскошным прежде, а сейчас представлявшее собою плачевное зрелище, Цирцея шустро поставила перед юношей чашку чая. Чай имел странный голубоватый оттенок и пах как-то подозрительно; Гарри невольно поморщился.
- Прекрасный чай, мой дорогой! - воскликнула колдунья, заметив его недоумение. - Освежает, успокаивает, согревает, снимает утомление, очищает мозги. Медуница, розмарин, эстрагон, зверобой, засушенные лапки скарабеев, растертый в порошок мантикоровый помет… - Гарри поперхнулся, - ну, и другие ингредиенты. Пейте, мистер Поттер.
В гостиной было темно. Тяжелые бархатные шторы плотно закрывали окна, лишь небольшая электрическая лампочка без абажура сиротливо висела под потолком. Очевидно, здание находилась под действием заглушающих чар: весь шум и всё бурное веселье Кэмден Тауна осталось снаружи, как и рев ветра, и грохот машин.
- Я извиняюсь, если пришел не вовремя. И простите мой вид, - Гарри неуверенно заерзал в кресле; Цирцея, казалось, не слышала ни слова. Она сидела, уткнувшись в свою чашку с мантикоровым пометом, не замечая его попыток завести разговор.
- Простите? - Гарри стало совсем неуютно.
- А я знала, что вы придете. Знала, - неожиданно изрекла колдунья, понимая на него взгляд, - дайте подумать. Неужели время уже пришло?
- Какое время?
- Вы ведь помните наш последний разговор, мистер Поттер? Мы говорили о Северусе.
Гарри зарделся. Ну как же это можно забыть? Вихрь магических карт, предостерегающая улыбка старой ведьмы и тонкий профиль Пикового Короля.
- Вижу, вижу, вы не забыли… - Цирицея откинулась в кресле, и лицо её полностью пропало в тени. Зыбкий свет электрической лампочки выхватывал только неровный ряд пуговиц на обшлаге её рукава, и её пальцы, тонкие, длинные, покрытые бесконечными складочками и морщинами. - Я полагаю, у вас произошел некий инцидент с моим племянником, так ведь?
Гарри кивнул. Говорить было страшно и стыдно, но ещё неприятнее было бы не сказать.
Тогда, спрашивается, зачем он заявился?
- Он… Я поцеловал его.
- Он ответил? - живо прервала его ведьма.
- Он… нет. Нам помешали. Но… Я сделал глупость, понимаете? Я не думал в том момент ни о чем: ни о том, что он решит, ни о том, что скажут другие, ни о том, что из этого будет. А профессор воспринял все серьезно. И сегодня он пришел и…
- Признался, - с удовлетворением протянула Цирцея, - как знала.
- Почти. - Гарри вновь покраснел: по-гриффиндоски ли это - рассказывать о таком личном? - Нам опять помешали. В общем-то, это я виноват. Просто.… Все случилось так не вовремя. Невпопад. Разговор не получился.
- А потом?
- А потом он принял мою бывшую девушку за мою невесту, распрощался со мной до конца каникул, а потом вышел в миллионном экземпляре номер «Еженедельного пророка» с фотографией, на которой мы танцуем в беседке, а у меня такой вид, будто я заявляю ему о своих супружеских правах, - обреченно закончил Гарри и уставился в чашку с голубым мантикоровым чаем.
И почти машинально сделал глоток. Он чуть не подавился, осознав, что во рту у него находятся чьи-то лапки и помет, но мощным усилием воли заставил себя проглотить чай. К его удивлению по вкусу он оказался совершенно нормальным - чуть терпким, чуть горьковатым, — в общем, обычный чай. И тут же блики электрического света перестали раздражающе скакать перед глазами, и в голове унялся шум, и все будто встало на свои места. Со следующим глотком Гарри стало ещё лучше. Приятное тепло разлилось по всему телу, он расслабился и понял, что с легкостью расскажет Цирцее о чем угодно. Никаких проблем.
Колдунья потянулась в кресле и наклонилась вперед. Теперь Поттер мог видеть её лицо и плечи; он сразу почувствовал себя уверенней.
- Так, так… - Она постучала о стол костяшками пальцев. - Значит, так.
- Что - так?
Цирцея неожиданно запустила руку в один из бесчисленных карманов своей юбки и извлекла оттуда колоду карт. Гарри решил, что она вновь возьмется за гадание, но спустя мгновение понял, что ошибся. Ведьма ловко перетасовала колоду и извлекла из неё одну единственную карту. Она послушно легла на стол рубашкой кверху.
- Открой её.
Гарри с некоторой опаской перевернул помятую карту и вздрогнул от мгновенного дежавю - с заляпанной жиром и кофе картонки на него неожиданно остро и проницательно взирал пиковый король. Раньше он был изображен в профиль; теперь фигура повернулшась в три четверти, но не возникало никаких сомнений - это был тот же король, что выпал Гарри три дня назад, при гадании. Сомнений не было: тот же роскошный нос, те же тонкие красные губы, гофрированные локоны и бумажный цветок.
- Это его карта, - сказала Цирцея, довольно щурясь, - она означает: обидчивость, тяжелый характер, внутреннее неспокойствие и болезненное отношение к самому себе и собственным слабостям.
Гарри внимательно разглядывал рисунок.
- В союзе с любой другой картой она означает неискоренимые противоречия, острые конфликты, непростые отношение, недопонимание.
Пиковый Король нехорошо ухмыльнулся.
- Он мой племянник, Гарри, ближе него у меня никого нет. Я задам тебе только один вопрос.
Он медленно поднял на неё глаза. В неровном свете электрической лампочки бледная морщинистая кожа старой ведьмы отливала холодным лиловым цветом.
- Тебе это нужно?
- Что?
- Готов ли ты всегда быть на нервах, переносить бесконечные упреки и вечное недовольство, постоянные проблемы? Так уж он тебе дорог, мистер Поттер?
Несколько мгновение Гарри, не отрываясь, смотрел на карту. Что-то неуловимо отталкивающее, злое чудилось в лице короля, его вычурной одежде и презрительно задранном подбородке. С трудом оторвав взгляд от рисунка, он тихо сказал:
- Да.
- Что ж, в такие моменты невежливо спрашивать, уверен ли ты. Выпей ещё чаю.
Но пальцы почему-то начали дрожать, и чашка чуть не выпала из рук. Неужели это - всё? Можно идти, да?
Но противный внутренний голосок дал знать о себе:
А чего ты ожидал, Поттер? Что она даст тебе чертово приворотное зелье, или что-нибудь в этом роде, да? Понятное дело, она его тетка, ей бог велел спросить тебя о твоих намереньях, да и благословить. Совершенно непонятно, зачем ты сюда приперся в пижаме, и чего ты теперь ждешь.
Гарри и сам не заметил, как сильно он сжал подлокотник кресла - тот жалобно заскрипел. Он пробормотал извинения, и хотел уже встать, но вздрогнул от неожиданности: Цирцея исчезла совершенно бесшумно. Гарри встал и хотел было покинуть это странное место, как вдруг его остановил скрипучий голос волшебницы:
- Я же говорю: выпей ещё чаю, - Цирцея что-то бормотала, склонившись над запыленным камином. - Так, как же это.… Куда же я сунула этот дурацкий порошок?..
Камин неожиданно вспыхнул и озарил комнату зелеными пляшущими бликами.
- Северус, слышишь меня? У меня для тебя кое-что есть. Да, прямо сейчас. Жду тебя…
Гарри от изумления чуть не выронил чашку.
- Упрямец, - с улыбкой пробормотала ведьма. Камин погас, вновь погрузив комнату в темноту.

[1] 2 [3]

...вернуться в комнатку со слэшем...