С трудом отыскала кафе, о котором говорил Орландо. Хотя я уже больше недели обитаю в Лондоне, я еще не очень хорошо ориентируюсь здесь. Но кафе я все-таки нашла и сейчас стою на углу, ожидая знакомую машину. Почему-то чувствую себя полной дурой. Глаза, наверное, до сих пор отражают недавние слезы. Такое впечатление, что мне опять четырнадцать лет. Ужасно. Сердце пульсирует где-то в левой пятке. Что вообще, черт возьми, происходит? Не могла же я… Нет, нет, это бред. За пять минут ведь невозможно… Дур дом.

О, машина. В ней сидят двое. Орландо и еще какой-то парень. Симпатичный. Короткая стрижка, отливающие рыжиной волосы. Правильные черты лица. Прямой нос, чуть пухлые губы. Большие глаза наполнены какой-то тоской, как у раненой косули. Такие глаза больше подошли бы девушке. В парнях мне нравится огонь, не печаль.

Орландо высовывается из окна машины и кричит, чтобы я прыгала в машину. Так и делаю. А внутри, оказывается, сидеть гораздо удобнее, чем кататься по капоту.
- Привет, - здороваюсь я.
- Привет, меня зовут Андрэ, но можно просто Атти, - протягивает руку парень, не дав Орландо и рта раскрыть.
- Очень рада. Лани, - представляюсь. Атти улыбается. Назревает неловкая пауза. Одна из тех, когда никто не знает, что говорить. По радио играют RadioHead.
- Орли, смени музыку. Я уже не могу это слушать, - просит Атти. Потом обращается ко мне. – Ты что слушаешь?
- Да много чего, - сразу я не нашлась, что ответить.
- Tori Amos любишь?
- Да, - киваю головой. Собственно, у меня все альбомы есть.
- Отлично. Орландо, поставь, пожалуйста, Тори.

Орландо достает кассету и вставляет ее в приемник. Сразу раздается хорошо знакомая мелодия. Атти сразу начинает ее напевать. Орландо улыбается.
- Что в Лондоне ты хотела бы посмотреть? – спрашивает он меня. Таким официальным и серьезным тоном, что мне становится смешно, но я мужественно глотаю улыбку.
- Даже не знаю…
- А хочешь посмотреть весь Лондон сразу? – его глаза загораются безумным огоньком.
- Как это? – я чего-то не понимаю.
- Ты скажи, хочешь или нет?
- Хочу.
- Тогда решено. Время у нас еще есть.
- У вас время еще есть, а у меня его нет, - встревает Атти. – Мне надо заехать к Полу. Так что, Орли, будь добр, подбрось меня до дома, и будь свободен, как ветер.

Орландо как-то странно хмыкнул. Весь его вид говорит: «Ну, я тебе это припомню». Но сам Орландо ничего не сказал. Атти же выглядит жутко довольным, и даже не пытается это скрыть. Словно он одержал маленькую, но приятную победу. Он все продолжает петь, послушно повторяя за Тори: you say you don't want it again and again, but you don't don't really mean it. Потом остановился и задумчиво сказал на немецком:
- Точно про него.
- Про кого? – интересуюсь я.
- Ты знаешь немецкий? – удивился Атти.
- Немного, - я вдруг понимаю, что задала не совсем корректный вопрос. Ведь не просто так он сказал это на другом языке… – Извини, можешь не отвечать.
- Почему же? Отвечу. Это я про Орландо.
- Эй! Кончайте про меня говорить на языке, который я не понимаю! – возмущается Орли.
- А почему эти слова точно про него? – проигнорировала я реплику Орландо, продолжая говорить на немецком.
- Узнаешь его поближе, поймешь, - загадочно улыбнулся Атти.
- Надеюсь, вы мне комплименты направо и налево отвешиваете, - игриво надулся Орландо.
- Ты почти угадал, - Атти смотрит в окно, и я не вижу выражение его лица. – Останови, пожалуйста, здесь. Я хочу зайти в кафе.

Орландо останавливает машину, и Атти выходит.
- Было очень приятно с тобой познакомиться, - говорит он мне. И я ему верю.
- Мне тоже. Пока.
- Я тебе вечером позвоню, - обращается Атти к Орландо. – Желаю хорошо провести время, - еще кивает мне головой и легкой воздушной походкой идет прочь от машины, оставляя нас вдвоем.

Вновь угрожающе нависает неуютное молчание. Орландо молчит, я молчу в ответ. И мне начинает казаться, что его тяготит мое присутствие. Зачем я ему навязалась? Надо было дать ему спокойно уйти, там в больнице. Ему совсем не хочется со мной возиться, зачем-то показывать город. Будто других дел нет! Наверняка, он уже сто раз пожалел, что заикнулся об этом. Сейчас сидит и мысленно упрекает себя за свой длинный язык. От осознания всего этого мне вдруг становится неприятно. Я сама себе противна. Чувствую себя, как нищенка, выпрашивающая милостыню у ворот монастыря, а строгие, беспощадные прихожане смотрят на меня - кто с непониманием и неодобрением, кто с жалостью и осуждением. Так не должно быть. Я не смогу терпеть такие взгляды от человека, которого я… Нет, все неправильно. Надо разобраться.
- Послушай, Орландо, ты не был виноват в том, что я налетела на твою машину в тот день. Это полностью моя вина. И если тебе не хочется устраивать мне экскурсии, катать меня по городу и развлекать меня, ты вовсе не обязан это делать. Я пойму… - мне очень трудно говорить. В горле перчит, слава застревают на губах, не хотят обретать оболочку, и от этого звуки получаются глухими, словно где-то далеко и тихо бьют в барабан. Постепенно я понимаю, что это стук моего сердца.

Орландо смотрит на меня, хитро прищурившись. Несколько темных прядей выбились из маленького хвостика, в который собраны волосы, и ветер, проникающий в машину сквозь открытое окно, свободно трепет их, не давая ни секунды покоя. На Орландо серые джинсы и свободная светло-желтая рубашка. Он так красив, что у меня перехватывает дыхание, и я больше ничего не могу сказать.
- С чего ты взяла, что мне не доставляет удовольствие эта прогулка?

Пожимаю плечами. Я все еще не в состоянии говорить. Да и что я могу сказать?
- Я же сам предложил, сам позвонил… Не под пыткой же я это делал. И не из чувства вины.
- А почему тогда?

Теперь его очередь пожимать плечами.
- Не знаю. Я люблю заводить новых друзей. Правда, обычно это происходит не в таких экстремальных условиях, - смеется Орландо. – Так что не парься. Я сейчас здесь, потому что мне хочется быть здесь. Я такой человек, что меня невозможно заставить сделать то, что я не желаю делать. Такой уж у меня характер. Надеюсь, я тебя убедил?
- Да, - киваю. Мир вновь кажется ярким, солнечным, прекрасным. – Я тоже люблю заводить новых друзей. Люблю, когда они постепенно превращаются в старых.
- А что еще ты любишь?
- А почему мы про меня говорим? Не хочешь о себе что-нибудь рассказать?
- Не-а, со мной и так все понятно. Уверен, в интернете можно найти даже то, чего я сам про себя не знаю. Заглядывала туда?
- Нет. Зачем? Я ведь могу просто спросить, - на самом деле, я немного лукавлю.

Я действительно не лазила по инету, но просто потому, что в данный момент у меня нет к нему доступа. Когда-то давно я видела сайты, посвященные ему. Это было сразу после выхода «Братства Кольца» около двух лет назад. Я с головой окунулась в фильм, во все, что было с ним связано. Но потом испугалась, что меня в очередной раз засосет в эту сладкую трясину фанатства. Я уже один раз пережила это. Разочарование действительно было страшным. Всего одна публикация в газете, всего одно интервью показало мне насколько можно ошибаться в людях. Разрушило все, чем я дорожила в них, выявив много лжи и грязи. Но я это пережила. Я не перестала уважать их, я не перестала слушать их музыку, я не смогла прекратить их любить. Просто любовь стала немного другой. Поэтому когда я вновь ощутили прилив старых чувств, я заставила себя всплыть на поверхность из этой пучины. К тому же в жизни началась черная полоса. Виртуальность не могла спасти. Помогала только все та же музыка, она вытеснила из моего тесного мирка все остальное. Остались лишь реальные люди, которые меня поддержали, не дали захлебнуться. Анька, Тони, Люк, мама…
- А я вообще компьютеры не люблю, - голос Орландо возвращает меня из воспоминаний в реальность. – Чем меньше техники, тем лучше, - улыбается он. – Ну, вот мы опять вернулись к моей персоне… Ты говорила, что учишься?
- Да. В Лингвистическом университете.
- Интересно, наверное.
- Скука смертная, - смеюсь я. – Я и сюда приехала учиться. Это погружение в язык называется. Живешь в семье, говоришь только на английском. Я попала в очень хорошую семью. Молодая пара. Ничего не запрещают, - снова смеюсь. – Мы быстро поладили.
- Мне кажется, с тобой трудно не поладить, - Орландо прикусил нижнюю губу. Это выглядит так невинно и в то же время настолько сексуально, что у меня начинает закипать кровь. Я неприлично долго смотрю на его губы. Когда до меня доходит, что мы давно остановились, и он все это время тоже смотрит на меня, быстро опускаю глаза и начинаю краснеть. Не могу вспомнить, что он сказал. Что-то приятное, но слова я уже, похоже, не разбирала.
- Мы уже приехали?
- Да, - отвечает как-то отстраненно, словно глубоко закопался в свои мысли. Украдкой бросаю на него взгляд – задумчиво смотрит на меня.
- И где мы? – решительно смотрю прямо в глаза. Он не отводит глаза, принимая вызов.
- Сейчас увидишь. Пойдем.

С трудом вылезаю из машины. Коленки трясутся. Руки дрожат. И снова ощущение, что я вернулась в детство. Все цвета ярче, чем обычно, звуки громче, ощущения сильнее, солнце улыбчивей, а ветер приветливей.
- Смотри, - Орландо подходит ко мне и, легко коснувшись моего плеча, показывает рукой на небо.

Поднимаю голову и вижу огромное колесо обозрения. Я поражена и испугана одновременно.
- Ты хочешь сказать, что мы… Что мы полезем туда?
- Ага, - Орландо напоминает маленького ребенка, у него в глазах такое огромное счастье, что кажется, оно сейчас хлынет наружу и затопит все вокруг. – Тебе понравится, - он хватает меня за руку и ведет к кассе, где продаются билеты. И покупает два.

Мне становится по-настоящему страшно. Я жутко боюсь высоты, а это колесо самое большое, какое я когда-либо видела. Эйфелева башня рядом не валялась…

Но отказаться я не могу. Если бы рядом был кто-нибудь другой, кто угодно – Тони, Люк, Аня – я бы не думая послала их подальше, но Орландо… Это другое. К тому же, он уже купил билеты.

Я послушно иду за ним, хотя ноги подкашиваются. Садимся в кабинку… и начинаем подниматься вверх. Здесь только мы, больше никого. Орландо что-то говорит, но я его не слышу. Тут он понимает, что со мной что-то не так.
- Ты боишься высоты? – догадывается он.
- Очень, - еле выдавливаю я из себя.

Как ни странно, его это рассмешило. Видимо, у меня очень глупый и напуганный вид.
- А ты не думай о ней, - он подходит ближе, и, как мне кажется, заставляет кабинку еще больше раскачиваться.

Я тут же хватаю его за руку и крепко держу ее. В другом состоянии я, конечно, не осмелилась бы так себя вести. Но сейчас меня заполняет более сильный страх. Орландо аккуратно обнимает меня за плечи. У меня начинают бегать мурашки по спине. Внутри все оборвалось. А он будто не замечает того, что сделал, будто это в порядке вещей.

Мы еще не на самом верху, но уже хорошо виден лежащий внизу город. Рыхлые облака проплывают мимо. Кабинка застеклена, но есть небольшие окошки, и мы стоим у одного из них. Ветер здесь сильный. Он развевает мои волосы. Орландо очень близко, и они попадают ему в лицо. Он смеется и, высвободив руку, которую я нехотя отпустила, убирает локоны мне за ухо, касаясь пальцами моей кожи. Боже, что происходит? На каком я свете? Неужели такое возможно? Я, должно быть, сплю. Он снова берет меня за руку.
- Смотри, это Westminster Abbey, а там, дальше The Houses of Parliament и Big Ben. А вот это башня - The Tower of London, - Орландо продолжает перечислять названия. - St. Paul’s Cathedral, Buckingham Palace. Нравится?
- Да, очень, - поворачиваю голову и смотрю в его черные глаза.
- Я рад, - говорит это почти шепотом.

Мы уже миновали вершину и теперь спускаемся вниз. Молчим. Но сейчас я не испытываю неловкости. Словно знаю его всю жизнь. Наверное, так и есть. Я сотни раз видела его во сне, и только сейчас узнала, вспомнила.

Орландо помогает мне выйти, и я даже немного сожалею, что вновь чувствую под ногами твердую землю.
- Спасибо тебе огромное, - искренне благодарю я его. – Я этого никогда не забуду.
- Я тоже.

Солнце начинает садиться. Я с ужасом вспоминаю, что никому не сказала, куда пошла. Когда позвонил Орландо, я схватила сумку, быстро привела себя в порядок и убежала, даже не взяв телефон. Анька, наверное, с ума сходит.
- К сожалению, мне уже пора, - говорю я, не пытаясь скрыть грусть, так как знаю, что все равно не получится.
- Мы ведь увидимся еще?
- Если хочешь…
- А ты хочешь?
- Да. Хочу, - снова смотрю в глаза и натыкаюсь на нежность и улыбку.
- Тогда наши желания совпадают.

Остаток дороги я помню совсем плохо. Слишком много эмоций за один день. Дома отмахиваюсь от всех расспросов Ани, ложусь на кровать и лечу в бездну под названием мечта.

* * *

Аня сидит в кресле с чашкой дымящегося кофе в руках, и внимательно слушает подругу. Та расположилась в кресле напротив. Забралась в него с ногами и рассказывает о своих приключениях, активно жестикулируя и смеясь. Она кажется такой счастливой! Словно побывала в раю. Захлебывается восторгами, описывая путешествие с Орландо. Аня же, напротив, немного хмурая. Улыбается растерянно и не впопад. Она боится за подругу, ибо видит то, чего Лани еще не осознала.
- Единственное, что меня удивило, - мечтательно улыбается Лани, - он вел себя так раскрепощено, так свободно, будто я его очень хороший друг, даже больше…
- Что значит «даже больше»?
- Мне показалось, что местами он пытался… Даже не знаю, как объяснить. Не то, чтобы заигрывать… Это очень сильно сказано. Было что-то во взгляде, в том, как он на меня смотрел. Хотя, возможно, я просто хочу себе польстить.
- Не думаю, - сейчас даже Лани, которая была захвачена своими воспоминаниями, уловила льдинки в голосе Ани. – Ты симпатичная девушка. Он – наверняка, бабник.
- С чего ты взяла? – Лани сказала это с какой-то досадой, раздражением и даже враждебностью, которая поразила ее саму.

Аня пожала плечами. И это безразличное движение тоже раздражало.
- А ты сама подумай. Орландо Блум. Привлекателен, да что там, можно сказать, красив. Молод. Сексуален. Знаменит. Богат. У него куча поклонниц и репутация обольстителя. Разве этого не достаточно, чтобы вскружить голову и сделать из парня бабника?
- Нет, - упрямо и холодно отвечает Лани. Она не понимает, зачем ее лучшая подруга говорит все это? Неужели она пытается задеть ее, сделать ей больно, ранить? Нет, не может быть. Просто не может и все.
- Ты не подумай, что я говорю эти слова от зависти или каких-либо низких чувств, - поспешно уверяет Аня, догадавшись, о чем думает Лани. И заметив, как она помрачнела и расстроилась. – Вовсе нет. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя. Больше всех на свете. И поэтому я не хочу, чтобы ты страдала, чтобы он причинил тебе боль. Ведь он может поиграть с тобой, сломать и выбросить, как старую ненужную игрушку. Ему-то что? Он забудет, пойдет по жизни дальше, оставив в стороне воспоминания и не обращая на них внимания. А твоя жизнь будет разрушена.
- Да как ты можешь говорить так о человеке, которого ты вообще не знаешь?! – вдруг взрывается Лани. – Ты же его в глаза не видела, а рассуждаешь о его моральных качествах! Начиталась в журналах всяких глупостей и принимаешь их за чистую монету. А если хочешь знать, там и трети правды нет! Пишут всякий бред! Слухи, помноженные на домыслы. Бабушка на трое сказала! Как можно судить человека, даже ни разу не поговорив с ним?
- Лани, успокойся! – Аня выглядит немного напуганной и растерянной. Она никак не ожидала такой реакции от Лани. Ведь она всегда была очень спокойной. Не в ее характере выходить из себя так внезапно и кричать на весь дом. Наверное, на улице слышны эти вопли. А сама она словно не замечает, как громко и истерично звучит ее голос. Она никогда не была такой. Впрочем, в последнее время она сама не своя.
- Да не хочу я успокаиваться! Меня бесят такие разговоры. Нарисовала мне здесь какое-то чудовище. Будто он вовсе и не человек! – она на секунду останавливается, чтобы отдышаться. Кровь приливает к лицу. Ярость накрыла с головой, и девушка ничего не может с собой поделать. – И вообще я не понимаю, что вы все на меня накинулись? Люк сегодня с утра мозги промывал. Весь день проповеди читает. Ему в священники пора податься! С такими темпами Папой Римским станет! С тобой пришла поделиться, и ты туда же! Вы что, сговорились? Словно я за Орландо замуж собираюсь! Всего-то на чертовом колесе вместе покатались! Из-за чего шум такой подняли? Зачем все эти нравоучения? Из-за того, что мне с ним было хорошо, и я не побоялась вам об этом сказать? А почему, собственно, я должна молчать или притворяться, что это не так, что ничего не было? Я думала друзья для того и существуют, чтобы с ними всем делиться. Он такой же человек, как и я. Мы оба имеем право общаться с теми, кто нам нравится! Ясно?
- Ясно! – не выдержала Аня. Ее терпению тоже пришел конец. Тем более, у нее был гораздо более взрывной характер, чем у Лани. Просто до поры до времени ей удавалось держать себя в руках, но тут уж она решила, что ссоры не миновать. – Только чего ты разоралась-то? – она тоже кричит. – Несешь чушь какую-то! Совсем от него с ума сошла! Ведешь себя так, словно лучшие друзья вообще ничего для тебя не значат! Быстро же ты нас на него променяла!
- Ага! Понятно. Банальная ревность. А я-то голову ломала, почему вы себя так ведете!
- Голову ты сломала еще в тот день, как въехала в его машину! Сама не соображаешь, что ты тут нагородила! При чем здесь ревность? Я тебе счастья желаю, а ты, как дура, уперлась! Да у него девушка есть! Неужели ты думаешь, он ее бросит ради тебя?
- Я ничего не думаю! Как ты сама мне только что сказала, мне нечем это делать! – у Лани все расплывается перед глазами от слез. И она не может понять, то ли это от обиды на подругу, то ли от боли, которую причинили ее последние слова. – И вообще, давай прекратим этот бесполезный, глупый и никому не нужный разговор. Мне больше нечего тебе сказать.

Аня не успела даже слова вставить. Она чувствует себя ужасно. Зря она сказала последние две фразы. Надо было следить за языком. Лани должна была об этом узнать, но не таким образом. Девушка хочет извиниться, попросить прощение, но Лани пулей вылетает из комнаты. Хлопнула входная дверь. Лани несется по улице, не зная, куда и зачем она бежит. Замечает небольшое кафе и заходит. Нашла туалет и разрыдалась. Так отчаянно и безудержно она плакала первый раз в жизни.

[1] 2 [3] [4] [5] [6]

... вернуться к секции с романтическими историями...